50 Cent "From Pieces To Weight". Полная версия
Я написал эту книгу, чтобы объяснить миру откуда я пришел. Для многих слишком юн, чтобы размышлять о жизни. И может они правы. Но я не могу не использовать внимание, которое ко мне приковано, чтобы пролить свет на свое прошлое
От автора
Я написал эту книгу, чтобы объяснить миру откуда я пришел. Для многих я может быть слишком юн, чтобы размышлять о жизни. И может быть они правы. Но я не могу не использовать внимание, которое ко мне приковано, чтобы пролить свет на свое прошлое, которое заставляет меня говорить вещи, которые я говорю, и делать музыку, которую я делаю. Я хочу рассказать о том, что меня окружало, людям, которые знают о таких вещах только из компакт-дисков с рэпом или из телевизионных репортажей. Люди хотят правды. Даже если получить ее не могут, они все равно хотят ее. Я расскажу вам, как перенес девять пулевых ранений не для того, чтобы продать больше дисков, а потому что это правда. Каждый раз, когда я даю интервью, меня обязательно спрашивают: "Скажи-ка, Фифти, каково это чувствовать, что в тебя всаживают девять пуль?".
Эти истории не содержат всей боли и всех надежд, которые были в моей жизни. Да это и невозможно. Здесь мои мысли, и здесь мои поступки. Здесь то, почему я читаю именно такой рэп. Это то, что случилось, когда я попытался разбогатеть прежде чем умру на улицах Southside Queens...
Так начнем же "From Pieces to Weight: Once Upon a Time in Southside Queens", книгу, полную насилия, которая рассказывает не только историю 50 Cent, но и историю целого поколения, перед которым был поставлен тяжелый выбор с очень маленьким количеством вариантов. История жертв, перерождений и возмездий – но так же и история надежды, решимости и веры в себя.
Однажды в Сауссайд Куинс. Фрагмент первый
Это начало 80-х, Майкл Джордан уже пришел в NBA. Вся Америка считает, что чувак в телике, который говорит "Whatchutalkinbout, Willis?" это самый любимый персонаж. Рэп пока еще просто крутой и любимый немногими музыкальный жанр, который еще не скоро станет мэйнстримом, а 50 Cent – обыкновенный школьник, недавно осознавший, что его мать похоже лесбиянка. Однако, ее сексуальные предпочтения не важны для маленького Кертиса. В его глазах она сильная, заботливая и гордая женщина – слишком гордая, чтобы позволить сыну получать тумаки от малолетней шпаны. Здесь Фиф расскажет, как получил от матери важный урок: давай сдачи, используя все что попадется под руку...
Если ты был подростком из моего района, вряд ли ты рос в полной семье. У тебя скорее всего был один родитель, да бабка с дедом. Так же как и у меня. Чего бы я не захотел, мне давали все. Любовь, деньги и власть – я получал все это от мамы. И остальное для меня было не важно.
Маму чаще можно было встретить с женщинами, чем с мужчинами. Ее подружка Тамми всегда была с ней рядом, и однажды я даже спросил бабушку: "Почему мама всегда с Тамми?". Бабушка сказала: "Об этом лучше спросить у мамы". И я тогда выбросил это из головы. Я был маленьким, но не глупым. И рано понял, что о некоторых вещах с мамой говорить не стоит.
Моя мама была во всех смыслах сильной. И очень агрессивной. Очень строгой. И порой даже жестокой. Она заставляла меня делать такие вещи, на которые я бы никогда не решился, если бы не знал, что иначе она надерет мне зад. Однажды, когда мне было пять лет, я со слезами вбежал в дом бабушки, потому что подрался с детьми из своего района.
Мы играли в шарики, и у этого пацана не получались даже самые простые броски. Я смеялся над ним. Возможно у него было плохое настроение, потому что он по-настоящему завелся и захотел побить меня. Он был гораздо больше меня, и все остальные дети приняли его сторону, чтобы тоже побить меня. Я не думал, что это всерьез. Этот пацан был слишком большим для пятилетнего ребенка. Таким большим, что можно было подумать, что ему лет 8-9. С точки зрения бокса, разница была не меньше, чем три весовых категории. И не похоже было, что ему нужна помощь. И я сделал единственное, что было в моих силах – со слезами на глазах понес свой побитый зад домой.
Дома мать спросила меня, какого черта я ною. Я объяснил. "Там был мальчик, огромный как наш квартал, как два квартала. Он бил меня и еще не закончил, когда я понял, что надо удирать. И наверное, остаток своего пятого года жизни я лучше проведу дома".
Моя мама спросила, где он. Я сказал: "Он все еще там, стоит, заслоняет солнце. Даже ты, мам, не сможешь его побить". Она взглянула не меня так, словно я где-то растерял остатки разума. Я не знаю была ли она удивлена тем, что я думал будто она может вести мой бой вместо меня, или ее так разочаровало мое отступление. Но она сказала: "Вернись и дерись с ним снова. И если тебе опять надерут зад, не вздумай плакать".
Я мог бы поклясться, что с моими ушами что-то произошло. Или с ее. Я сказал: "Мам, этот пацан, он большой. Большой-большой".
"Меня не волнует, что он больше тебя", ответила она. "Подбери что-нибудь, чем ты сможешь его ударить. Но не прибегай в слезах".
В ту секунду это не показалось мне таким уж сложным делом. Самое плохое, что мог сделать этот ребенок – убить меня. Но мама пугала меня гораздо больше. И я вернулся на улицу с камнем в руке, таким здоровым, что он еле умещался в руке. И этим камнем врезал обидчику по голове. Это был первый раз, когда я ударил кого-то настолько сильно, чтобы свалить на землю. Он лежал на земле, из раны текла кровь. Он пообещал, что все расскажет своей маме. Но меня это не пугало. Его мама только и могла что прийти к моей, но я твердо знал, что конфронтация между родителями окончится также, как и между детьми. "И чего?", закричал я. "Иди, расскажи матери! Она тоже получит!". Остальные дети стали провоцировать его: "Ууу! Чо он сказал о твоей маме!". Но я велел им заткнуться, не то они тоже получат. Они заткнулись. И этот мальчик не приходил к нам со своей мамашей. В сущности, он больше никогда меня и не трогал...
Однажды в Сауссайд Куинс. Фрагмент второй
На дворе все еще ранние 80-е, и до появления рэппера 50 Cent еще далеко. В семье и на улице его знают как Бу-Бу (Boo-Boo). Через несколько лет он превратится в настоящего торговца крэком, а первых своих клиентов он встретил прямо у себя дома: его дяди и тети сами посылали его покупать для них наркотики. Во время этих операций Бу-Бу и познакомился с Чистым (Sincere), местным пушером, который изменил его жизнь. В этой главе Фиф снова переживает свое знакомство с деньгами, которые можно зарабатывать, продавая Fat Alberts...
В первой половине восьмидесятых кокаин был наркотиком для развлечений. Мои тети и дяди – Стар, Джонни и Дженни – принимали коку. Они встречались с друзьями, вынюхивали несколько дорожек и уходили. Потом возвращались, снова нюхали, потом выпивали, и просыпались уже только после обеда.
Как-то я проснулся из-за их громких разговоров и нашел их в гостинной в той же одежде, которая была на них, когда я ложился спать. Похоже они здорово приторчали, потому что когда им понадобилось еще кокаина, уже никто не хотел идти покупать его. И они послали меня домой к Брайану за "толстыми Альбертами". Толстым Альбертом называлась четверть грамма кокаина, завернутого в фольгу или пластик, который продавался за 25 долларов. Брайан учился в старших классах. Точнее, он был в том возрасте, что мог быть старшеклассником, но я ни разу не видел его с учебником в руках. Он околачивался с парнями, которые были старше его и водил белоснежный Pontiac Bonneville. Но не смотря на то, что он был моим двоюродным братом, он никогда ничего мне не давал.
Однажды у меня в кармане было полсотни долларов и я пришел купить у Брайана пару Альбертов. На нем были новенькие "сникерсы" (нечто среднее между кедами и кроссовками – прим. Rap. Ru). И еще шесть или семь коробок с обувью, которые он даже не распаковал, стояли в спальне. Это была одна из удивительнейших вещей, которые я видел когда-либо. Это было похоже на магазин кроссовок. Я спросил Брайана, не мог бы он и мне купить пару новых кроссовок. Потому что те, что на мне, совсем изношены. Я показал ему подошву своих Lotto. Рваный носок и большой палец, торчащий из дырки, сказали ему "Привет!". Но этот ниггер Брайан посмеялся надо мной, пересчитал мои деньги, дал мне два Альберта и выставил за дверь. Я подумал, хрен с тобой. И потом никогда не приходил к Брайану. Теперь я ходил к Чистому. Но и у него настали такие времена, когда он не мог покупать для меня одежду и сникерсы. В Чистом что-то начало меняться, когда Мел и Джек, два старших парня с района, похитили его деда, чтобы получить за него выкуп.
Чистый сказал мне, что о таких вещах я должен помалкивать. Он мог не говорить этого – я и так был слишком напуган. Я спросил Чистого, как это случилось. Он ответил, что кто-то не подумав, сболтнул Мелу и Джеку, что он хранит дома наличные. Чистый не знал точно, кто именно раскрыл рот, но он был почти уверен, что это сделал Гэри. Гэри был с нашего района, и у него была привычка говорить больше, чем нужно. Чистый тусовал с Гэри за день до того, как все случилось – а у сестры Гэри был ребенок от этого Мела. "Я не верю в совпадения", говорил Чистый. Он верил только в то, что видел своими глазами. А видел он Мела и Джека – даже несмотря на то, что они надели маски. Грабители выкрали его деда, да еще и выстрелили в старика, только чтобы убедить Чистого в серьезности их намерений. Они хотели денег, и чтобы доказать это, готовы были проделывать в людях пулевые отверстия.
Эта история открыла мне глаза на то, что происходит вокруг. До этого момента я верил, что у воров есть некое подобие чести. Но той ночью иллюзия развеялась. Все крутилось вокруг денег, и тут уж каждый был сам по себе.
"Я не понимаю таких вещей, Бу-Бу, мэн", сказал Чистый. Он перевел взгляд, словно ожидал, что Мел и Джек могут вернутся в любую минуту. "Мне больше нельзя заниматься своим маленьким бизнесом. И придется быть поосторожнее с Гэри".
Я чувствовал, что Чистый готовит меня к чему-то, но я не понимал к чему.
"Слушай, если я даю тебе пару сникерсов, они скоро рвутся и мне приходится опять покупать новую пару, мэн", сказал Чистый. Он достал маленький пакетик кокаина и сказал, что в нем чуть больше грамма порошка. Он поделил содержимое пакетика на пять равных частей и завернул их в фольгу. "Здесь пять Альбертов, мэн", сказал он. "Продай их своим дядям и верни мне сто долларов". В руке у меня было пять маленьких шариков, а я думал о том, что принесет за собой эта первая выгодная для меня сделка
Однажды в Сауссайд Куинс. Фрагмент третий
Погружение Фифти в мир нелегальной торговли наркотиками проходит хорошо, хотя ничего особенно хорошего в этом нет. Он заворожен деньгами, но в то же время чувствует противоречие с идущим по их пятам насилием. Его окружает самая суровая реальность, и в очередном отрывке он вспоминает тандем, который никогда не стеснялся проливать кровь.
Если кто-то кроме крестного отца и знал их имена, то по-крайней мере никому не говорил. Мы знали их как Песок и Масло, они выглядели как деревенщина и держались вместе. Где ты видел одного, там ты видел и второго; а где ты видел обоих, там ты видел проблему. Все что вы могли сказать о Песке и Масле это "я счастлив, что они на нашей стороне". А если Песок и Масло были не на вашей стороне, вы тем более не могли бы о них многого сказать, потому что трудно было отыскать убийц более молчаливых.
Они приехали из Северной Каролины. Именно приехали из Северной Каролины – не удрали, не смылись и не сбежали. Уж точно не сбежали, потому что Песок и Масло ни от кого не бегали. Я не думаю, что эти ниггеры вообще умели бегать. Если верить им, это было их личное решение покинуть дом и совершить поездку на север. Или вы думаете, причиной тому многочисленные пожизненные сроки, которые грозили им, попадись они местным властям? Я вас умоляю. Они решили не дожидаться, пока им зачитают приговор, точно так же, как однажды решили оставить троих мужчин мертвыми, одного парализованным, одного ребенка в коме, а двух женщин тяжело раненными во время того, что должно было стать обыкновенным ограблением. Говорили, что на весь этот погром им потребовался лишь десяток пуль, несмотря на то, что во время стрельбы их жертвы все до одной бежали.
Когда крестный отец представил мне Песка и Масло, он сказал, что они здесь, чтобы быть инфорсерами (на жаргоне – член гангстерской банды, функцией которого является принуждение к выполнению её требований или приведение в исполнение её приговоров). Я не смог обнаружить в них ничего особенно инфорсерского. Я подумал, что старик либо хочет следить за мной, либо чтит семейственность, как это было в случае с Дерриком. Песок и Масло немедленно сошлись с Марки, у которого был болтливый язык.
Они никогда не проводили много времени в компании сверстников, потому что им нечего было делать вместе – никаких шуточек друг над другом, никаких подколов про "твою маму". Было похоже, что Песок и Масло были специально выращены для разрушения, словно лучшие ученики в тренировочном лагере военных наемников.
Я не осознавал, что мы с ними играем по разным правилам до того дня, когда пожаловался на этого парня Фила. Фил задолжал мне денег и не возвращал уже несколько недель, а я не мог разыскать его. Либо мне так не везло, либо у Фила был радар, потому что я постоянно встречал людей, которые говорили, что Фил только что был здесь, клялись, что он совсем недавно отирался здесь, на углу или ожидали его прибытия с минуты на минуту; но я никогда не встречал Фила. И тогда я сказал: "Если найду этого ниггера, я его убью".
Это было, когда Песок и Масло проверяли новые стволы, которые принес им Деррик – парочку 9-миллиметровых "парабеллум ругер", нержавеющая сталь и черная рифленая рукоятка, точно такие, какие они и просили. Я, Рэй-Рэй и Марки в этот момент работали на "сборочной линии": Рэй-Рэй упаковывал капсулы в пакеты, Марки заполнял дрянью пузырьки, а я делил кокс на дозы.
Я пожаловался на Фила, когда порезал палец лезвием. "Ёбаный Фил", сказал я. "Видите что происходит, когда я думаю об этом ублюдке? Я подумал об этом ублюдке и порезался. Я скажу вам, я убью ублюдка, как только его увижу".
Тогда я просто говорил ерунду. Я не имел в виду убийство как таковое. Вдобавок, я был взбешен, поскольку только что отрубил себе кусочек пальца. Но Песок и Масло этого не поняли. Если бы я знал, как они это воспримут, я сказал бы им: "Послушайте, парни, я чуть-чуть погорячился, я не имел в виду, что вам нужно пойти и завалить Фила". Но я этого не знал, и ничего не сказал, а Фил был убит выстрелом в грудь уже этой ночью.
На следующий день я всем говорил "я слышал Фил убит". Даже несмотря на то, что он подъебал меня, я думал "Бог с ним, с говнюком". Но кто уж действительно подъебал меня, так это Марки, который смеялся, когда рассказывал мне, что Фила убили Песок и Масло. Этот случай меня напугал...
Однажды в Сауссайд Куинс. Фрагмент четвертый
Десятилетие упадка миновало и ему на смену пришли 90-е. Notorious B.I.G. еще не скоро напишет свои "10 заповедей крэка" ("Ten Crack Commandments"), но Бу-Бу уже знает их и знает очень хорошо. У него уже случались конфликты с наркоманами и другими дилерами, и все же наибольшую опасность для его бизнеса таили люди в синем – полиция. Со своим мышлением крутого хастлера юный Кертис Джексон просто обязан был однажды попасться. Ему уже доводилось выбираться из полицейского участка, не задержавшись там особенно надолго, и сейчас он в самом центре очередного столкновения с копами.
Ни один крутой хастлер не зарекается от тюрьмы. Его обязательно посадят – закон не сделает ему одолжения. Настоящий хастлер трудится без выходных, и это означает, что 365 дней в году он преступает закон. Если ты настоящий хастлер, то за год на твоем счету оказывается пара тысяч преступлений. А чтобы попасть за решетку достаточно всего одного.
В день, когда удача улизнула от меня, я встал ранним утром, чтобы еще до начала рабочего дня продать немного наркотиков. Многие служащие офисов с удовольствием откажутся от чашечки кофе с пончиком, чтобы скрасить уныние рабочего дня ударной дозой кокаина. В утренний час пик делаются неплохие деньги, потому я и сидел в тот день на скамейке в парке. Я слушал плэер, а на соседней скамейке сидела Триша, цыпочка, с которой я работал. Мы были похоже на детишек, ожидающих школьный автобус.
Какой-то парень, которого я прежде никогда не видел, подошел ко мне и попросил продать ему героин. Я уже проходил такое однажды и не собирался попадаться второй раз. Большинство наркоманов никогда не подойдет к незнакомому с такой просьбой, потому что не захочет рекламировать свое пристрастие к наркотикам. Они отлично знают, кто продает и где его найти. Поэтому я сказал ему, что знать ничего не знаю о наркотиках или тех, кто их продает. Я сказал ему, что просто жду друга, с которым договорились побегать.
Тогда он сказал: "Хорошо, ммм, знаешь, когда я хожу здесь, я обычно вижу этого парня, который, ммм, он обычно здесь ездит на мотоцикле". Я подумал, что это я езжу на мотоцикле и торгую наркотиками. А поскольку я единственный здесь езжу на мотоцикле и торгую наркотиками, то если он говорит обо мне и не узнает меня, лучше будет и мне его не узнавать. Я сказал: "Не знаю о ком ты говоришь".
Парень не отставал и спросил меня, "работаю" ли я. Я сказал ему, чтобы он оставил меня в покое и проваливал. Вместо того чтобы уйти, он подошел к Трише с тем же вопросом. Но он схитрил и сказал, что это я направил его к ней. Триша не знала о чем он говорил со мной. Она только видела, что мы разговаривали и подумала, что я посчитал его "чистым", поэтому продала ему крэка на 25 долларов. Пять минут спустя три машины с агентами под прикрытием остановились перед скамейкой и арестовали меня. Когда они обыскали Тришу, то обнаружили в ее нижнем белье 36 пузырьков с крэком и 12 упаковок героина.
"Чьи наркотики?" спросил меня коп. Я не собирался отвечать, но они продолжали задавать тупые вопросы, которые задают только копы, когда пытаются заставить тебя говорить. Один из них глядел в мои документы и говорил: "Кертис Джексон? Это ты? Ты Кертис Джексон?". Другой смотрел на мой плэер и спрашивал: "Ты просто музыку слушал? Что ты там слушал?". Тот, что смотрел в документы, спросил: "Где ты живешь, Кертис?", что позволяло утверждать об отсутствии у него мозгов, ведь мои долбанные документы были у него в руках. Потом тот, что интересовался музыкой сказал: "Еще рановато заканчивать, не так ли, Кертис? ". А коп с документами вернулся к исходному вопросу: "Чьи наркотики?".
Когда тебя приняли копы, лучше всего не говорить ничего. Мне следовало помнить об этом, но мое терпение лопнуло и я решил отвечать на вопросы так же тупо. Когда они спросили об имени, я отвечал: "Не то, что называли?". Когда спросили, слушаю ли я музыку, отвечал: "Не сейчас. Сейчас отвечаю на вопросы". Когда заметили, что еще рано, я сказал, что не вижу часов, потому что руки за спиной в наручниках. Они спросили, где я живу, я отвечал: "Дома". Когда они спросили, кому принадлежат наркотики, я отвечал: "Не знаю. А где вы их взяли?"
В участке они обработали Тришу и сказали ей, что я вломил ее. "Знаешь, что он сказал, когда мы спросили, чьи это наркотики?", говорил ей коп. "Он сказал – "Это ее. Где вы их нашли? В ее одежде. Это ее".
Конечно я не говорил, что это ее наркотики, но они сумели так вывернуть мои слова. И они сказали ей: "Мы знаем, что наркотики не твои. Все, что тебе нужно сделать – рассказать чьи они. Отделаешься условным сроком..."
Track Masters заморозили меня на восемь месяцев. В это время они переправляли мой контракт в Columbia, мейджор-лейбл, к которому они относились, и я потерялся в этой бумажной возне. Тогда мне и пришла мысль сделать "How to Rob". Эту песню несложно было написать. Я написал е за полчаса, потому что именно об этом я думал все это время. Я сидел на жопе, беспомощный и опустошенный, и смотрел, как все эти МС блистают, демонстрируя свои драгоценности и автомобили. Я сидел, думая, что тоже мог бы носить такую цепь. И я подумал, что смогу получить эту цепь, если он придет в квартал и не уделит мне достаточно внимания. Отсюда и появилась песня.
Я знал, что если не запишу песню, которая заставит людей говорить: "Кто этот 50 Cent?", то просто потеряю время – лейбл не сделает этого вместо меня. Я собирался сделать трек, который заставит весь музыкальный бизнес задаться вопросом "Кто, черт возьми, этот парень?". Потому я и сделал песню, в которой произнес имена всех, кого хотел ограбить. В тот момент я был единственным рэппером, который мог сделать "How to Rob", поскольку я не имел никаких отношений ни с одним МС, и никто не мог позвонить мне и потребовать объяснений. Я тоже никому не звонил, потому что позвони я хоть одному, мне пришлось бы звонить и объясняться со всеми остальными. Я подумал: "Будь что будет, а если у кого-то есть проблемы, он может поступать как хочет".
Я устал от этой песни довольно быстро, но она совершенно точно оставила свой след. Каждый, кто имел хоть какое-то отношение к рэпу, что-то обо мне сказал. Я видел, что произвел неизгладимое впечатление на людей и они немедленно признали меня – не шесть месяцев спустя после выхода песни, а сразу как только она появилась. Было немало хитов, на которые никто не обратил внимания. Зато ко мне было приковано внимание ведущих игрков рэпа, а ведь я еще не выпустил ни одного альбома. Их реакция помогла мне вступить в игру. Чем сильнее они возмущались, тем сильнее росло мое имя.
Я любил людей, которые что-то сказали обо мне в своих треках. Big Pun, DMX, Wu-Tang Clan. Лучшим был Jay-Z, ответивший мне на Summer Jam. Я встретил его за сценой и он сказал: "Ты знаешь, что я раздавлю тебя сегодня?". Я подумал: "О чем он вообще говорит?". И когда он выступал, он встал перед всем Нью-Йорком и задиссил меня: "I'm about a dollar, what the fuck is 50 Cent?" (буквально - мне нужен доллар, какие на*** 50 центов?). А уже на следующий день я был на радиостанции и говорил об этом дисе.
Позднее я встретил Jay-Z в ресторане P. Diddy и поблагодарил его. Он смеялся надо мной. Но мне было все равно, что он там говорил. Говори что хочешь, motherfucker. Только произноси мое имя. Это все, что мне нужно...
