Детройт

Люди, которые убедительно говорят о смерти американской мечты, говорят так потому, что они никогда не были в Детройте. Они не видели проржавевший, искромсанный труп целого века несбывшихся надежд.

Подъем Детройта был быстрым и многообещающим. К 1805 году первый губернатор штата Мичиган судья Август Вудвард намеревался превратить его в «Париж на Западе» — безупречный город с рационально спланированными парками и бульварами. Когда Генри Форд стоял и смотрел, как миллионный автомобиль модели Т выкатывается из фабричных ворот в Детройте, за воротами его забора стояли беженцы из Палестины, восточной Европы и крайнего Юга Америки, требующие дать им работу. К 1921 году население Детройта выросло в четыре раза, достигнув миллиона человек, станки здесь работали безостановочно, голубые воротнички получали самые большие зарплаты в Америке, а его фабрики простирались на мили. Но уже тогда за фасадом благополучия строился трущобный район, который спустя десятки лет Эминем назовет «Приятельградом». Или просто «Дерьмоград».

Центр нынешнего Детройта — хорошее место для начала экскурсии. Выйдите через кампус государственного университета Уэйна в сторону огромного индустриального района, который когда-то был сердцем города, и вы очутитесь в совершенно другом мире. Вы можете идти в течение четверти часа и не встретите ни одной живой души. Это как пройтись по Помпеям сразу после извержения вулкана. Каждое пустующее здание словно запечатлело картину немой катастрофы: ряды плохо забетонированных окон выглядят как мокрая плесень, краска на стенах того, что раньше было фабриками, облупилась, кажется, что эти улицы вытащили из-под воды. Сотни окон разбиты. Крыша одного из больших зданий сорвана. Здесь как будто потерпел крушение самолет с мусором – сначала пробил крышу и перекрытия, а потом уткнулся носом в землю, заполнив собой все пространство дома.

Но на северо-востоке в районе Роузвилль ряд аккуратных, обшитых вагонкой двухэтажек намекнет вам, что вы находитесь в несколько лучшем районе. Небольшое низенькое строение начальной школы Дорт выглядит хорошим местом. Именно здесь парень по имени Де Анджело Бейли швырнул 10-летнего Эминема в сугроб с такой силой, что у Шейди случилось кровоизлияние в мозг и он пять дней пролежал в коме. Трек «Brain Damadge» посвящен именно этому инциденту, который кардинально повлиял на жизнь и сознание парня.

Маменькин сынок 

Все, что касается ранних дней жизни Эминема, скрыто туманом. Где он жил, с кем общался, где учился и работал – эта информация мерцает и колеблется от одного воспоминания к другому. Даже о дате его рождения до недавнего времени существовали лишь догадки. В своих интервью Эминем почему-то сдвигал ее на два года вперед и лишь после споров с матерью он признал, что родился 17 октября 1972 года. Все это время его мать Дебби Мэтерс-Бриггс была рядом. Она была тем зудящим прыщом, который Эм будет постоянно расчесывать в своих песнях.

Когда мать Эма повстречала 21-летнего отца Маршалла, она была лишь 15-летней девчонкой Дебби Бриггс, на которую свалилась неожиданная любовь и такая же неожиданная беременность. Но чувства быстро остыли, супруги расстались, продолжая сыпать обвинениями сквозь года, а крохотный Маршалл остался. И все эти вещи, которые стали происходить с Маршаллом в следующие 25 лет его жизни, смешали его восприимчивую и сообразительную натуру с бешеной, мстительной яростью, превратив его в Эминема.

«Он был одним из тех ребят, к которым мы любили докапываться, — вспоминает бывший одноклассник Эма, Де Анджело Бейли Бейли. — У нас была компания ребят, которые дрались с ним. Мы так развлекались, ставили его на голову на переменах и били. Иногда, если он был в настроении, он давал нам сдачи, и мы били еще сильнее. Когда мы видели, что он лежит без движения, мы убегали и врали, что он поскользнулся на льду».

«Brain Damage» рассказывает о том, что произошло сразу после того падения в сугроб. Реакция его матери в песне зафиксирована в виде крика: «Ты что, принимаешь наркотики?» и жалоб, что он испачкал кровью ковер. Затем следуют удары пультом от телевизора, пока его мозги не «стали отваливаться». А попытка сесть и как ни в чем ни бывало читать комиксы показывает, что жизнь 10-летнего Маршалла никогда не была сахаром. Когда мать отвезла его в клинику, чтобы сделать снимок головы, он впал в кому. У него произошло кровоизлияние в мозг, и он не приходил в себя в течение пяти дней. «Я вспоминаю, как проснулся и понял, что могу говорить только по слогам», — рассказывал он Rolling Stone.

Дома его жизнь тоже становилась все более сложной. В 1986 году родился его сводный брат Натан. «Маршаллу было 13, когда я забеременела, — вспоминала Мэтерс-Бриггс в The Mail On Sunday. — Он был в восторге». Это единственный случай, когда их воспоминания не противоречат друг другу. Финальной точкой в накалившихся отношениях матери и сына стало самоубийство дяди Ронни, который сделал Маршаллу главный подарок в жизни – познакомил его с рэпом. «Лучше бы ты умер! — кричала в тот день Мэтерс-Биггс, — а Ронни бы был жив». Она так думала не больше секунды, но в Маршалле от этих слов что-то сломалось. «Стало тихо, — вспоминал Эм. — Я видел лица моих друзей. Даже они смотрели на меня вроде как: к черту, это херово. Она сказала это, так что я, как смогу, постараюсь быть для нее мертвым».

Белый негр

«Первое хип-хоп дерьмо, которое я услышал, был трек Reckless, являвшийся саундтреком к фильму «Брейк-данс», — рассказал Маршалл Spin в 1999 году. —В школе было много детей из Азии и чернокожих, и все танцевали брейк-данс. Они слушали самый свежий рэп — Fat Boys и L.L.Cool J. Я думал, что это самое потрясающее, что я слышал».

Маршалл мог наблюдать этот сдвиг с уникальной точки обзора, ведь он был белым парнем, который вырос на улицах черного гетто, жители которого в это время поэтизировали N.W.A и кричали «на#уй полицию». В то же время набирали обороты Beastie Boys, которые своей музыкой прокладывали дорожку в индустрию белым рэперам. Это был отличный момент, чтобы заявить о себе – Маршалл нашел нужный образ и посыл, но вдруг из ниоткуда появился Vanilla Ice.

Его композиция «Ice Ice Baby» стала хитом номер один в США и заставила сомневаться Маршалла в своих перспективах. Ice с его бессмысленными песнями стал пародией на расизм, а его глупые тексты словно потешались над кричавшими о неравноправии рэперами. Когда он продал 18 млн. копий своего альбома, стало ясно, что рэп обрел своего Элвиса. Впоследствии Vanilla Ice исчез так же неожиданно, как и появился (говорят, после того, как Шуг Найт подвесил его с балкона 15 этажа во время спора о деньгах для чернокожих авторов его песен). Но призрак Vanilla Ice появится и будет преследовать Эминема в течение первых лет его музыкальной карьеры.

«Общество говорит, что я агрессивен. – вспоминает то время Эминем. - Знаете, что я считаю агрессивным? Люди постоянно обращают внимание на то, что я белый рэпер. Белый в этом, белый в том. Это дерьмо сидит у меня в печенках. Как будто это огромный страшный секрет! Я просыпаюсь утром, смотрю в зеркало и вижу, что я белый. Спасибо, что напомнили! Но это не делает менее ценной мою работу. Моя жизнь была трудной, как и у других в Америке. Я ходил во все эти белые школы, черные школы, смешанные школы». Он помедлил, чтобы высказать свою самую значимую мысль: «Я видел все с разных сторон, но я всегда был беден. Я всегда был беден».

Затем течение подхватило и понесло Маршалла, и расовое презрение сменилось уважением. Это произошло в магазине Hip-Hop Shop на 7 Миле, где прошел один из первых рэп-баттлов Детройта. Хед из D12, работавший на том баттле диджеем, вспоминает: «Я видел, как Эм прибивает этого сукина сына пятью-шестью строчками, — рассказывал он Spin. – Это была настоящая битва, первая, которую мы дали. Три сотни людей в магазине и у его дверей. Было жарко. И он победил».

«Первый раз я добился уважения, когда выхватил микрофон в магазине хип-хопа. – вторит ему Маршалл. – Я крикнул какое-то дерьмо, но люди поначалу не шумели. Затем они развеселились и начали аплодировать, а шум толпы становился все громче и громче. Я стал ходить сюда каждую субботу, они устраивали официальные соревнования каждые два месяца, и я стал их выигрывать. Что-то во мне начало меняться. Я начал расти и становиться лучше. В 15 или 16 лет я был псих. Но в 18-19 я начал понимать, как я должен звучать через микрофон, учиться борьбе и практиковать фристайлы. В течение пары лет я стал местной звездой андеграунда».

Прорыв 

«Кварталы, в которых мы жили, были полным отстоем, — жаловалась бывшая жена Эмма в интервью Rolling Stone. – Я сменила четыре CD-плеера и пять видеомагнитофонов за два года». Причиной неудобств стал соседский курильщик крэка. Спустя пару дней после взлома он вернулся просто чтобы сделать бутерброд и «пометить территорию». В третий раз он вернулся и забрал все, кроме диванов и кроватей. 

В этот период жизни Эминем особенно болезненно ощущал свой статус представителя меньшинства. Дети ходили по улице со словами «посмотри на этого белого ребенка», — вспоминал он в интервью Spin. – Кругом только и говорили «белый то, белый это». Потом я застукал у нас дома того чувака, который раз пять к нам вламывался, и подумал: ну на хрен. Игра не стоит свеч. Сваливаю отсюда. В тот день мне хотелось бросить рэп и переехать куда-нибудь в пригород. Я не писал песен где-то пять или шесть месяцев и был готов все бросить. Но я не смог этого сделать. Я ходил по клубам и сносил все унижения, а потом возвращался домой и бил кулаком по стене. Если вы послушаете песни Slim Shady, вы поймете, как меня тогда все достало». 

Но он справился. Вместе с женой и ребенком он вернулся в дом матери, и привычные ссоры и скандалы возобновились. Спустя пару месяцев он сбежит от жены и матери к друзьям и запишет «Slim Shady», которому суждено спасти их всех. Этот момент отлично иллюстрирует нездоровый нрав Маршалла. «Я сидел на толчке, когда придумал Slim Shady, — с энтузиазмом рассказывал Маршалл FHM, — Срал себе спокойно, как вдруг это имя возникло у меня в голове. В Dirty Dozen у всех есть прозвища. Обычно я Эминем, но в D12 я Slim Shady. Я закончил процесс, все обдумал, встал с толчка, забыв подтереться, и пошел всем рассказывать». Бац, это имя появилось из ниоткуда, и я тут же придумал к нему кучу рифм, — Slim Shady, безмозглый, как Джим Брейди. Мне нужен был новый образ, который позволил бы мне не сдерживать свой гнев и иронизировать над своей болью. Slim Shady пришел во время акта испражнения, чтобы дать Маршаллу свободу. 

Созданием и раскруткой нового образа Эминем занимался не в одиночестве. «В тот момент он придумывал разных персонажей и не хотел говорить о своей жизни. – вспоминает друг детства Марк Басс. – Это сейчас все его тексты посвящены ему самому, но именно мы с братом напирали, чтобы он сделал свой стиль шокирующим и провокационным. Дела тогда шли не очень, нам отказывали издатели, которые не хотели иметь дело с белым рэпером, и Эм понемногу стал злым и замкнутым. Глядя на это, мы с братом продолжали твердить, что ему надо дать волю гневу и использовать его для своей же пользы. Так у Маршалла появилось орудие для мести.

Летом 1997 года все стало еще хуже, но терпеть осталось недолго. В этот период он пишет три песни, которые лягут в основу альбома «The Slim Shady». В «Just Don’t Give A Fuck» новый образ безумного и яростного белого впервые выходит на сцену. «Вы слышите хлопки. Затем призыв, поднимите руки вверх и хлопайте, но это не то, что вы думаете... – вспоминает Frogger из D12. – Он как будто издевается над слушателем: аплодисменты обрываются, слышится сухой кашель и на сцену врывается яростно ревущий Slim Shady». Если «Just Don’t Give A Fuck» является боевым кличем, то следующий за ним трек «Infinite» уже объявляет войну. Он сваливает в кучу большинство других белых рэперов (Vanilla Ice, Everlast, 3rd Bass) и конкурентов по сцене Детройта, а потом заявляет: «Я ненормальный и наеду на вас без причины». Но главная задача трека – спустить с цепи Slim Shady и освободиться от провального образа Эминема времен «Infinite»: 

Slim Shady, Эминем – это старые имена. До свидания. 

Вымогатель, любитель кокаина, сторонник абортов,

 Патологический лжец, импульсивный мыслитель, 

Заядлый алкоголик, наркоман. Наполовину животное, 

Наполовину человек. Засуну твой труп в мусорный бак. 

Первый успех Slim Shady датирован 27 октября, когда он прилетел на рэп баттл в калифорнийский клуб Rap-Olympic. В тот день Пол Розенберг, впоследствии ставший менеджером Маршалла, был среди зрителей и так описывает увиденное. «Боже мой, это было что-то необычное. Рядом со мной стоял черный парень, который после первого же раунда начал кричать: ‘просто отдайте приз этому белому. Зачем время тратить? Белый парень победил». Стало ясно, что расовые опасения Маршалла не подтвердились – белого парня приняли на ура. 

Маршалл выигрывал раунд за раундом, но в финале что-то пошло не так. Соперником оказался не Kwest, к борьбе с которым он долго готовился, а какой-то неизвестный рэпер. Когда Маршалл вышел на сцену, соперник ушел и спрятался за висевший рядом проекционный экран. Парень был довольно слабый, но судьи решили иначе. И вот заветный шанс изменить жизнь внезапно испарился. «Было видно, что он готов заплакать», — вспоминал Розенберг. 

«Эм был настолько сильнее всех конкурентов, что было даже неловко, — вспоминает Дэн Гейстлингер, тогда еще стажер в Interscope Records, получивший после той ночи повышение. – Я думаю, ему не дали победить, потому что он тогда бы баттлился с ведущим конкурса, неким Juice. Я не думаю, что он бы выдержал такое унижение, Эм в ту ночь всех просто раскатал». Но для потрясенного Маршалла это было слабым утешением. «Когда я проиграл, мне хотелось кого-нибудь убить», — признается он годы спустя.

My name is 

Когда Эминем появился в жизни Дре, тот сам пытался выйти из крутого пике. Молодость Dre прошла в доброжелательной атмосфере, в спокойной семье одинокой матери, чего у Маршалла никогда не было. Он жил между районами, которые контролировались бандами Bloods и Crips, которые как раз начали ставить рекорды по части выпиливания конкурентов. Но будущий король гангста-рэпа был не того поля ягодой и занимался музыкой. Даже когда N.W.A. орали в микрофоны «fuck the police», Дре оставался миролюбивым парнем. Но общество давит на своих членов и вскоре Дре пошел той же дорогой.

В 1992 году его поместили под домашний арест за то, что он сломал челюсть продюсеру Деймону Томасу. Тот застал Дре, трахающим его подружку, но Дре это не понравилось. В 1994 году полицейская погоня за пьяным Dre закончилась символически — музыкант съехал с обрыва и вырубился за рулем. За это он получил 180 суток в пункте социальной реабилитации. Но двое заблудившихся в пещерах разума музыканта в итоге помогли друг другу найти путь наружу.

«Я чувствовал, что вытащил из Dre что-то, что спало в нем, — вспоминает Эм в интервью The Source. – Я просто помог вернуть это, а он ответил взаимностью. Я научился делать со своим голосом то, что никогда не считал возможным. До этого я просто читал. Я удачно подбирал рифмы. Теперь я могу срифмовать так, как никогда раньше не умел».

Для icast.com он объяснил креативность их взаимоотношений следующим образом: «Дело обстоит примерно так – я поэт-песенник и писатель. Он задает ритм, у него есть четкие представления о конечном продукте. Он может претворять их в жизнь. Слыша его чертовы ритмы, я всегда хочу делать рэп. После того как я вырвался в Калифорнию и подписал контракт, я писал как сумасшедший и просто не мог позволить ему ускользнуть». Человек, который раньше писал тексты по ночам во время мытья посуды, теперь был своим человеком в студии главного хип-хоп продюсера современности.

Ему пришлось меняться, но он был готов. «Иногда нам приходилось менять содержание текстов. – Эм это понимал. Он вырос и хотел, чтобы его записи заполнили магазины, хотел, чтобы его слушали люди». – вспоминает Дре. «Я имел дело с массой дерьма, морем дерьма, И когда дела идут не очень, то тебе приходится либо сдаться, либо бороться и учиться. День за днем я учился жить и когда альбом выстрелил, я просто вздохнул и подумал: ‘фух, я это сделал’». – вторит ему Эминем. 

Всего за двенадцать месяцев Эминем вознесся с самого дна на вершину. Впрочем, до заветной счастливой и спокойной жизни было еще далеко.

---

Вторая часть.

---

Третья часть. 

---

Приобрести книгу «Эминем: Темная История» можно на русскоязычном сайте проекта.