В одно из воскресений февраля Канье Уэст находился в импровизированном конференц-зале в нью-йоркском шоуруме Adidas, где он рассказывал о своём видении моды. Это было спустя три дня после презентации его первой коллекции спортивной одежды Yeezy Season 1 на Неделе моды в Нью-Йорке. Совместный проект с Adidas Originals стал кульминацией его более чем десятилетнего пути из стремлений, самообразования, смирения и постоянной борьбы за внимание.

Презентация коллекции – где Jay Z, Бейонсе, Рианна, Александр Вэнг и его жена Ким вместе с дочкой сидели в первом ряду рядом с Анной Винтур – не была типичным показом на подиуме.

Вместо этого Уэст выстроил шеренгу из 50 моделей, лично отобранных им для мероприятия. Его эстетика унисекс вещей заимствовала элементы из современного стиля Athleisure и традиционных милитари-решений. Она искажала привычные силуэты и добавляла в уличные образы вкрапления высокой моды. Несмотря на отрицательные отзывы, Уэсту, похоже, было все равно. «Мы разрушили нашу первую деревню, модную деревню» – так он сказал дизайнерам и членам своей команды во время специального воскресного ланча.

Уэст, зачастую изъясняющийся возвышенно, чувствует себя наиболее свободно, когда произносит свои спонтанные проповеди. В них есть немного от Винса Ломбарди, Тони Роббинса и Мартина Лютера Кинга. «Люди расценивают мои мотивационные речи как напыщенные тирады» – говорит он. В то время как группа восхищенно слушала, он успел переключиться от своих планов по изучению фэншуя и теории цвета к рассказу о том, как он отказался от мультимиллионной сделки с Apple, и об исключительном совершенстве дочерей Крис Дженнер (мать Ким Кардашьян – прим. RAP.RU). А затем он добрался до самого главного:

«На самом деле… Я знаю, всё это действительно сложно, но теперь все разделилось на пре-Yeezy и пост-Yeezy. Это как строить новый Рим!». Он говорил об этом в контексте его оглушительного прихода в мир моды, а также насмешек в свой адрес из-за стремления не просто создавать одежду, а построить, как он сам говорит, «самую большую компанию по производству одежды в истории человечества». Мистер Уэст также охотно рассказывает о своей жизни, о его попытках преобразить самого себя – Канье упрямо пытается найти баланс между самопровозглашённым гением, провокатором, и более спокойным, приветливым и сдержанным дизайнером для всех и каждого — тем, кем он отчаянно хочет стать сейчас; при этом не растеряв ту самую «каньешность».

В машине по дороге домой Уэсту звонит Кардашьян, верховной жрице реалити-шоу и самому главному предпринимателю Америки имени самой себя, чья постоянно растущая популярность соединилась со славой Уэста, дабы вызвать ураган популярности в историческом масштабе. Когда в прошлом году эта парочка появилась на обложке Vogue, это можно было расценить как продуманный пиар-ход, или же пустые мольбы о признании среди светской элиты.

«Сегодня в Adidas всё прошло довольно хорошо» – Уэст обращается к Кардашьян, после чего они пару минут болтают, как и любая другая замужняя пара. Затем он замолкает, очевидно слушая её.

По его лицу было понятно, — ему нравится эта роль: соавтора, продюсера, Пигмалиона. «Мне нравится черный латекс в сочетании с черным мехом. Может, ещё добавить колготки с ботильонами от Alaïa».

Уэст – одна из немногих подлинных суперзвёзд нулевых. Его одинаково уважают и как поп-музыканта, и как экспериментатора. Он изменял палитру хип-хопа около 3-4 раз, оставив после себя несравненное музыкальное наследие.

Но, несмотря на весь свой опыт, за последние пять лет Уэсту пришлось постоянно искать успех и признание в мире моды. За этой погоней, где многие видят лишь борьбу с ветряными мельницами, зачастую было интересно наблюдать. Уэст всегда предельно ясно и серьёзно говорил о своих дизайнерских амбициях. Он рискнул отправиться в новую для себя реальность, где его огромная и не вызывающая сомнений известность не гарантировала никаких видимых преимуществ.

Разумеется, музыканты десятилетиями заглядывали в моду, пытаясь заработать на своей крутизне и выпустить линию футболок (или капсульную коллекцию). Некоторые даже пытались построить собственные компании – возьмите хотя бы Jay Z с его Rocawear или Шона Комбса и его Sean John.

Уэсту нужно немного другое – не просто место в первом ряду (хотя и этого он тоже хочет), но и собственный стол, где он сможет творить.Пару лет назад Канье яростно сражался с теми, кого он воспринимал как главное препятствие на пути к успеху – будь то дизайнеры, отказывавшиеся с ним работать, или инвесторы, которые ему не доверяли. Он делал это и в интервью, и на сцене, стоя на вершине двадцатиметровой горы, кульминации его Yeezus Tour. «Раньше я бы прокричал: “Посмотрите, какую я сделал гору! Думаете, я не могу сделать футболку?" – сказал он во время нашей беседы. – “Посмотрите в зал – мы продаём футболок на $300 000 каждую ночь!”». Для Уэста эта борьба стала главным стержнем избавления от скептицизма и предубеждений.

Он чувствует, его известность зачастую была, скорее, преградой – такие предположения вполне ожидаемы от человека, сравнивающего борьбу знаменитостей за частную жизнь с борьбой за гражданские права. «На славу в мире дизайна часто смотрят свысока, поэтому я просто должен был это преодолеть». Эти слова он написал в Твиттере, когда Ферн Маллис, создательница Недели Моды в Нью-Йорке, высказалась слегка пренебрежительно по отношению к Канье: «Я просто не поклонница его музыки, и его действия и отношение к делу– это все не для меня».

По словам Уэста, ему приходилось орать — люди из мира моды его просто не слушали, когда артисту так нужно было их мнение: «Серьезно, мне приходилось натурально кричать. Тогда я перепробовал все до единого способы».

И это абсолютная правда. Раньше он уже совершал вторжения в индустрию посредством коллабораций с Louis Vuitton и Nike (ограниченные линии кроссовок), а также A.P.C. (две небольшие коллекции из джинсов, футболок и толстовок). В 2011 и 2012 были ещё две женские линейки. Их клеймили позором за дилетантство. Но то вероятно были идеи от «старого Канье». Главной целью для «прошлого Уэста» были роскошь и эксклюзив. «Новый Канье» хочет привить каждому вкус к роскоши, но уже без огромного ценника. Сейчас он стремится нести передовые вещи в массы. Понятно, с так называемой «быстрой модой» уже имеют дело – не всегда правильно, но неизменно успешно – ритейлеры вроде Zara и H&M. Но Уэст хочет делать «быструю высокую моду»: вещи авангардные в своём дизайне, сделанные из лучших материалов, мгновенно появляющиеся в магазинах, где их смогут купить обычные люди по привлекательным ценам. Коллекция с Adidas лишь первый шаг в сторону будущего, над созданием которого он всё ещё продолжает работать. По словам Уэста, контракт гарантирует ему точки продаж, а от магазинов уже начали поступать предложения.

Он хочет стать для моды тем, кем он является для музыки: массовым новатором, транслирующим нам идеи из будущего уже сегодня. «До появления интернета, музыка была очень дорогой. Люди использовали стойки с дисками как показатель статуса, как показатель своего успеха, – говорит вдруг Уэст. – Сейчас люди используют для этих целей одежду.

Я хочу покончить с этим. Единственная вещь, делающая меня особенным в глазах большинства людей – куртка, которую никто не может себе позволить, а также личное общение с дизайнерами. Я хочу поделиться этим со всем миром». Нет смысла говорить об огромной разнице между путями достижения успеха в каждом из этих направлений. Сегодня хорошая песня без труда способна пройти путь от своего создания до распространения. В мире моды всё гораздо сложнее. Дизайнеру нужны деньги и налаженная инфраструктура, и каналы распространения для наглядного результата его работы. К тому же это мир, где эксклюзивность всегда в приоритете. Когда Уэст говорит о желании, чтобы у каждого был доступ к первоклассным вещам, многие считают эту идею полной противоположностью принципам роскоши.

Поскольку коллекция Yeezy 1 состояла из спортивной одежды, в ней не было ни костюмов, ни брюк, ни классических рубашек. Луки, показанные на Неделе Моды в Нью-Йорке, были модернизированной, демократичной версией того, что Уэст обычно носит: «Я хочу одеваться как ребёнок — насколько это вообще возможно». Раньше это часто была велюровая толстовка от Хайдера Аккермана (цена $768), поверх неё он надевал бомбер от Такахиро Мияшиты ($1,778). Но сам артист стремится к совершенно другому уровню доступности одежды. Он утверждает, что носит роскошные вещи не ради самой роскоши, а скорее в качестве некой формы исследования. «У меня сейчас переходный период. Мне нужно пробовать разные сочетания цены, качества и души для лучшего понимания мира одежды, чтобы затем дать ему что-то взамен».

Пару дней спустя, в разгар Недели моды, Уэст был в холле отеля Mercer, коротая время перед показом дизайнера Джереми Скотта. Там ему досталось место в первом ряду. Это бесконечно далеко от обстановки 2009 года, когда он с парочкой разодетых друзей красовались во время показа мужских коллекций в Париже. «То было начало моей забастовки» – он вспоминает былые времена, сравнивая поиск своего места в мире моды с актом социальной справедливости.

«С самого детства я мечтал о собственном магазине, для которого я мог бы лично подбирать обувь, толстовки и цвета. Я даже создавал для него эскизы. Всё время я вынашивал идею собственного магазина».

Канье Уэст родился в 1977 году и вырос в Чикаго. Его отец в прошлом был членом «Чёрных пантер». После он стал фотографом. Мама работала профессором в колледже. Он вырос в творческой среде, при этом социально-политические вопросы никогда не сходили с повестки дня.

Артист ясно подчёркивает связь между чувством справедливости, с которым его воспитали, и его миссией покончить с элитарностью в моде. «Я не знаменитость. Я — активист. Когда я вижу правду, мне сложно просто сидеть и наблюдать, как она остается незамеченной. Вот почему я — плохая знаменитость».

Или самая лучшая. Уэст никогда не фильтровал свою речь и долгое время был главным нарушителем спокойствия в поп-культуре. Во время телемарафона, посвященного урагану Катрина, он в прямом эфире заявил: «Джорджу Бушу наплевать на чёрных». Однажды он вбежал на сцену, чтобы прервать благодарственную речь Тейлор Свифт за «Лучшее женское видео» на церемонии VMA 2009 и заявить: «Я дам тебе закончить, но у Бейонсе один из лучших клипов в истории». В 2012 году, когда дизайнер Эди Слиман сказал, что Уэст может посетить только показ Saint Laurent на Неделе моды в Париже – довольно стандартное требование – Уэст воспринял это как оскорбление и несколько раз ответил ему в грубой форме. С тех пор они не разговаривают. «Я больше не зол, – говорит Уэст. – Просто иногда мне нужно давать выход своей агрессии». Несколько секунд спустя он выбирает потенциальную обложку для своего нового сингла – на фото изображен магазин Saint Laurent в Чикаго после прошлогоднего ограбления. Все окна разбиты, а вывеска сломана.

В остальном же Уэст выглядит спокойным — хотя бы немного. Возможно, дело в новых для него семейных обязательствах. К роли мужа и отца он относится крайне серьёзно. «У меня есть потрясающая жена, невероятно умный ребенок и возможность творить в двух главных для меня областях. До того, как я обрел эти ценности, всё что у меня было — это моё эго».

Помимо этого он «всё время» общается с доктором, специализирующимся на курсах по управлению гневом — побочный эффект от перебранки с папарацци в аэропорту Лос-Анджелеса. У него было два таких инцидента. После второго суд приговорил его к прохождению курсов по управлению гневом.

Он изо всех сил старается отпускать те или иные вещи. Когда Beck победил Бейонсе в номинации «Альбом года» на прошедшей в феврале Грэмми, Уэст вышел на сцену практически с таким же фарсом, как и в случае с Тейлор Свифт, но затем одумался и вернулся на своё место (позже он извинился перед Беком в Твиттере). Теперь он встречает своих противников с куда большим теплом. Он даже пригласил Ферн Маллис на встречу: «Если хотите выпить со мной, то забронируйте столик в The Spotted Pig, когда я вернусь в Нью-Йорк». А совсем недавно, после публичных упрёков в сторону Бернара Арно, главы компании LVMH, за отказ встретиться с ним, Уэст организовал серию импровизированных концертов через его сына Александра и выступил в музее Фонда Louis Vuitton в Париже. Арно-старший посетил первый из концертов, после чего поздравил Канье за кулисами. Свою встречу он всё же получил.

Вновь обретённая Уэстом мягкость характера начинает сказываться и на его музыке. За грубым скрежетом индастриала и нойз-рэпа «Yeezus» последовала песня «Only One», нежный номер, спетый от лица его покойный матери Донды и записанный при участии Пола Макартни. А затем вышла «FourFiveSeconds», минималистичная фолк-песня с Рианной и Маккартни.«У меня дома есть новый стол, – вдруг начинает рассказ Уэст. – Его поставили безо всякого спроса. Это был очень странный стол в стиле нувориш, и я просто возненавидел его. К тому же он был ужасно тяжёлый, и чтобы его убрать, понадобился бы кран. Мы, конечно, могли обставить его всякими предметами, но это всё равно не избавит нас от проблемы. Я осознал: тот стол и есть мое эго. Чем бы ты его ни обставил, кто бы его не сфотографировал – весь этот идиотизм всё равно никуда не денется».

Уэст не хочет, чтобы его называли дизайнером. Однако, он потратил уйму времени (и собственных денег), чтобы научиться. В 2009 году он проходили стажировку в Fendi вместе со своим давним напарником Верджилом Абло. Как и большинство успешных дизайнеров, Уэст получил консультацию от ныне покойного Луиса Уилсона, профессора Центрального колледжа искусства и дизайна имени Святого Мартина, который обучал Александра Маккуина и Мэри Катранзу. На свою холодно принятую женскую коллекцию он потратил деньги из собственного кармана, а также, по его словам, влез в долги. «Я получил что хотел. Мне предоставили шанс стать образованней, – вспоминает он сейчас. – Я высоко ценил себя, а потому мог позволить себе взять взаймы. И это было настоящее благословение. У большинства нет такой возможности».

Создаётся впечатление, будто он постоянно ищет новые способы для совершенствования. Сразу после показа Джереми Скотта он заскочил в детский магазин Sweet William, чтобы купить несколько зверюшек для Норт. После того, как он выбрал поросенка, сову и южноафриканскую большеухую лисицу, он переключил своё внимание на одежду. Он взял крошечный фиолетовый свитер, похожий на версию Missoni для детей хиппи. В магазине не оказалось нужного размера, но продавец заверил: вещь усядет после стирки. После чего он выхватил из стопки джинсовый комбинезон для детей явно постарше и положил его к остальным покупкам. Продавец поинтересовался для кого это, а Канье лишь ответил: «Это так, из любопытства».

За день до презентации своей коллекции, в переполненной студии в NoHo, Уэст выглядел как любой другой дизайнер в последние моменты приготовления к шоу: совещаясь с художницей Ванессой Бикрофт о том, как должны стоять модели, добавляя бесконечные финальные штрихи, прося принести Hennessy и колу. В одном конце помещения фотограф снимал моделей, богатеньких детей и семейство Кардашьян в различных нарядах. В другом стилисты наносили буйство цветов вокруг глаз моделей, а закройщики и портные словно создавали одежду с нуля.

Уэст носился по комнате с достаточно убедительным видом. Ему показали полностью одетых моделей, после чего он принялся корректировать их внешний вид, отбрасывая в сторону куртки, толстовки или носки. Время от времени он прятался за горой из одежды и пытался примерить вещи на себя, смотря, как они смотрятся на его теле. «Слишком блестяще, – сказал он, когда ему показали штаны из плотного полиэтилена. – Я хочу, чтобы они были матовыми».

Некоторые критики назвали коллекцию производной от остальных, говоря об отсылках к Рафу Симонсу и Хельмуту Лангу как о наиболее очевидных. Но самого Уэста влияния совсем не беспокоят. «Я бы хотел, чтобы на меня всегда влияли по максимуму. Мне всё равно, если вы видите чьё-то влияние ровно до тех пор, пока я уверен, что сделал это лучше». Тем не менее, Хельмут использовал бронежилеты на подиуме ещё в конце 90-х, а Тупак Шакур, как и другие рэперы, носили их в качестве элемента моды за годы до этого. Влияния могут найти отражение во множестве последователей, стоит только захотеть их увидеть.

Презрение – это лингва франка в мире моды, и нет ничего удивительного в том, что Уэст столкнулся с ним в таком количестве. Но презрение в случае с Уэстом-дизайнером не учитывает факторы, сделавшие Уэста-законодателя-общественных-вкусов таким исключительным для мира поп-музыки. Переход хип-хопа от мешковатого стиля к более изящному, популяризация Balenciaga и Givenchy среди мужчин, становление спортивной одежды как элемента высокого моды – наследие стиля Уэста жило и в том случае, если бы он никогда не представил собственную коллекцию одежды.

На последнем дизайнерском шоу во время Недели моды в Нью-Йорке Уэст встретился с одним из своих идолов, Ральфом Лореном. Лорен также начинал в роли аутсайдера – еврейский паренёк из Бронкса, сотворивший из себя основателя американской голубой мечты. В начале музыкальной карьеры Уэста, — задолго до его попыток войти в мир высокой моды, — Polo было его униформой.

На популярном фото, где зафиксирован момент их встречи, Лорен нежно проводит рукой по щеке Канье. «Ты знаешь, что он тогда сказал тебе?». «Это мой сын, – ответил Уэст. – И я тогда подумал: “Я знал! Я знал! Ральф — мой отец!”»