Это зло?

Или это слабость?

Эти строки, который открывают новый альбом Кендрика Ламара «DAMN.», режут буквально по живому и передают чувство мощной тревоги, которое так присуще его работам: «Достаточно ли я силен духовно? Физически? Правильно ли то, что я делаю? Хорошо ли я поступаю?»

Все это, безусловно, вечные проблемы, но в данном случае их остро чувствует всего один человек, на которого возложены настолько завышенные ожидания. С самого начала, возможно, даже со времен его первого микстейпа в 2004 году, когда ему было всего 16 лет, Ламар был рэпером с большим и видимым потенциалом. После того, как в 2011 году он мощно заявил о себе на песнях других артистов, Ламар – еще до релиза своего дебютного альбома – уже был назван лучшим рэпером с Западного побережья. 

Вышедший в следующем году на лебйле Dr. Dre альбом «good kid, m.A.A.d city» лишь укрепил это мнение. Совершенно заслуженно альбом стал платиновым, а Ламар получил семь номинаций на «Грэмми», одновременно отправившись из родного Комптона в тур с Канье Уэстом. Именно после «GKMC» Ламара стали бесконечно сравнивать с Тупаком, одновременно с этим споря о том, является ли он величайшим рэпером всех времен.

Это уже слишком большая ноша. Но если растущие амбиции Ламара и его поэтический талант делали его в особенности великим рэпером, то его искренние самокопания в своих куплетах и прозрачность, с которой он описывал свою личную жизнь, делали его по-настоящему грандиозным. Его следующий альбом «To Pimp a Butterfly» был практически нервозным, обнажающим страхи о том, каково это – проиграть дьяволу (или «Люси», как он называл зло, которые искушало его); каково это – подвести свой родной город; и о том, как найти выход из порочного круга быстрой славы и богатства, которые могли, как в случае с Тупаком, заставить его потерять связь со своей семьей и сообществом.

Сейчас 30-летний артист встретился со своими страхами с высоко поднятой головой. Он вернулся домой и взвалил Комптон, все побережье и вообще все свое окружение на свои плечи, чтобы записать «DAMN.», ослепительный и совершенно особый альбом, который, по словам Ламара, он записал, чтобы дать покой и силу всем нам.

Несмотря на все свои успехи, Ламар по-прежнему обременен беспокойством; и это подкрепляется старой прописной истиной, которую приписывают Бертранду Расселлу: «Вся проблема этого мира в том, что дураки и фанатики всегда уверены в себе, а умные люди, – или, как мы можем уточнить, люди по-настоящему праведные и смелые – полны сомнений».

Оригинальный материал можно прочесть здесь.

---

ДЭЙВ ШАПЕЛЛ: Кендрик.

КЕНДРИК ЛАМАР: Дэйв. Как дела, брат?

ШАПЕЛЛ: В последний раз, когда я виделся с тобой, ты был с Джей Коулом – тогда ты только что выступил с Эминемом. С тех пор много воды утекло.

ЛАМАР: Действительно. Как поживаешь?

ШАПЕЛЛ: Все отлично. Хочу начать с вопроса о недавнем скандале в комедийной сфере: Кэти Гриффин выложила фотографию, на которой держит отрубленную голову Дональда Трампа. Но мой вопрос будет не о политике, а о содержании твоих работ. В мире комедии сейчас остро стоит вопрос: «Когда комедия переходит все рамки?» И мне представляется, что в хип-хопе подобная проблема обсуждается уже очень долго – даже когда я начинал, Билл Клинтон противостоял Sister Souljah [Дэйв Шапелл имеет в виду ситуацию с политической активисткой и рэпершой Sister Souljah, которая читала строки вроде «Если и есть хорошие белые люди, то я их не встречала», а в том, что черные убивают белых граждан, винила лишь правительство и систему. Тогда Билл Клинтон во время своей президентской кампании 1992 года жестко раскритиковал ее действия - прим. RAP.RU]. А когда ты пишешь песни, как много ты думаешь о последствиях своих слов?

ЛАМАР: Когда я смотрю на выступления комиков – на Ричарда Прайора, на тебя – то воспринимаю это как самовыражение. Тот же метод я применяю и к своей музыке. Я вырос, слушая N.W.A. и Снупа. Как и у них, у меня в крови выражать свои чувства. Тебе могут они нравиться или нет, но я занял такую позицию.

ШАПЕЛЛ: Когда я пишу свои шутки, то думаю примерно так же; я называю это своей невидимой аудиторией. Я думаю об определенных людях, когда пишу определенные шутки. Например: «Что бы сказала моя мама?» А о ком ты думаешь, когда пишешь песни? Думаешь ли ты об улицах? Ведь большинство твоих работ откровенно духовные и созерцательные.

ЛАМАР: Я сосредотачиваюсь на том, что смогут извлечь из этого мои поклонники, люди, которые живут повседневной жизнью. В конце концов, я ведь создаю музыку не для себя, а для людей, которые проходят сквозь трудности и хотят найти поддержку в том, кто чувствует то же, что и они. Поэтому я должен убрать маму из этого уравнения. Я должен поставить все на кон, выражая себя в данный момент времени.

ШАПЕЛЛ: О чем ты подумал, когда Леброн Джеймс после невероятного выступления в концовке [во время исторического камбэка, когда «Кливленд» отыграл 26 очков в матче плейофф] заявил: «Я только что послушал “DAMN.”, и это придало мне сил».

ЛАМАР: В такие моменты… Если бы я не выражал себя в студии, то кто знает, чей альбом он бы слушал? Леброн Джеймс или маленький мальчик с района – все мы прошли через одинаковые трудности, и я рассказал им об этом, чтобы они нашли себя в моей музыке.

ШАПЕЛЛ: Я знаю, ты большой фанат Тупака. И он часто говорил об одном феномене: когда он добился успеха, то стал белой вороной. Он говорил: «Куда мне податься? Я больше не могу жить в старом районе, но и на Голливудских холмах меня не хотят видеть». Развился ли у тебя страх высоты после того, как ты взобрался на вершину, при этом сражаясь на протяжении всего пути?

ЛАМАР: Я думаю, мне еще есть куда расти. Чем больше я встречаю людей, чем больше я знакомлюсь с разными культурами и чем большему количеству людей я открываюсь – все это процесс моего роста, от которого я в восторге. Но это еще и вызов для меня – быть на таком высоком уровне и при этом иметь возможность общаться с теми, кто живет обычной жизнью. Сперва у меня были с этим проблемы, потому что все происходило слишком быстро. Я не знал, как совладать с этим. И лучшим моим решением было вернуться в Комптон, чтобы встретиться с людьми, с которыми я рос, и рассказать им истории о тех людях, которых я встретил по всему миру. Записывая «To Pimp a Butterfly», я пытался направить эти переживания и опыт в нужное русло. Я поехал в Африку и подумал: «Это то, чем я могу наслаждаться, и то, с помощью чего я могу бросить себе вызов».

ШАПЕЛЛ: Была ли Африка для тебя моментом из серии «Черт, у меня наконец-то получилось»?

ЛАМАР: Я приехал в ЮАР – Дурбан, Кейптаун, Йоханнесбург – и во время этих концертов я действительно думал: «Я дома». Не вспоминая о деньгах, успехах, наградах… Это то место, о котором мы никогда не мечтаем. Мы никогда не мечтаем об Африке, думая: «Черт возьми, а ведь это наша родина». Но ты ощущаешь это сразу после того, как сходишь с самолета. Этот момент полностью изменил мое видение того, как следует преподносить свое искусство.

ШАПЕЛЛ: Мы с Мос Дефом постоянно спорим на этот счет. Мос убежден, что человек, имеющий площадку для самовыражения, несет ответственность перед другими людьми. Как говорится в старинной поговорке: «Кому много вверено, с того больше взыщут». Я не совсем с этим согласен. Мне кажется, что одни люди вправе делать сознательные песни, другие – песни для того, чтобы потрясти задницей, а остальные могут записывать вообще какие угодно песни. Но что чувствуешь лично ты, когда пишешь песни? Ставишь ли ты перед собой какую-то задачу? Чего ты надеешься достичь, используя свою платформу?

ЛАМАР: По мере моего роста как артиста я понял, что моя основная задача – самовыражение. Я не хочу, чтобы кто-то классифицировал мою музыку. Я хочу, чтобы они сказали: «Это тот, кто в одной песне выражает свои истинные чувства, эмоции, идеи, мысли и взгляды на этот мир». Я хочу, чтобы люди осознали и приняли это, а также применили это по отношению к своей собственной жизни. Понимаешь, о чем я? Чем больше я езжу по миру и общаюсь с различными людьми, тем больше я понимаю, что они ценят то, что я непримирим в своих взглядах и творческом подходе.

ШАПЕЛЛ: Мне нравится поступать так же: идти напролом. Но лучше я спрошу. В песне «Duckworth» [завершающий трек на альбоме «DAMN.», в котором Ламар рассказывает историю своего отца, Даки, который предотвращает ограбление и собственную гибель в KFC, где он на тот момент работал, чтобы содержать Ламара] рассказана правдивая история?

ЛАМАР: Абсолютная правда, и это одна из моих любимых песен на альбоме.

ШАПЕЛЛ: Это еще и весьма глубокая история. Мне нравится ход твоих мыслей в ней.

ЛАМАР: Идея, которую я хотел донести, говоря об этом событии, была в том, что это лишь одна из точек зрения. У каждого она своя, и когда я узнаю точку зрения другого человека, мой мозг буквально взрывается на сто тысяч процентов. То, каким образом разворачивается эта история… Тогда мне необходимо было сесть и спросить своего отца: «Каково твое видение данной ситуации?» и «Думал ли ты, что история совершит полный оборот именно таким образом?» Это всегда восхищало меня.

ШАПЕЛЛ: Насколько странно для тебя слышать, как другие люди интерпретируют твои стихи, глубину, которую они находят в твоих работах? В ту неделю, когда вышел альбом, молодежь только и говорила о том, как они углубляются в песни и находят в них подсказки. Думаю, далеко не каждого артиста слушают подобным образом.

ЛАМАР: Каждый слушает песни по-своему. Мои фанаты обычно всегда говорят весьма по существу. Порой они доходят до самой сути. Меня восхищает, насколько далеко может зайти одна идея. Свой первый альбом я написал на кухне у мамы, а сейчас я могу путешествовать по всему миру и слышать, как люди повторяют за мной мои строки и понимают всю историю, даже если они не выросли в том же месте, что и я.

ШАПЕЛЛ: Что ты чувствуешь, выпуская новый альбом? Порой ты выпускаешь материал и не знаешь, как его будут воспринимать. Но бывают моменты – как в случае с броском Стэфа Карри – когда запястье просто щелкает и ты думаешь: «Ух, это дерьмо точно залетит в кольцо». Это доставляет тебе удовольствие?

ЛАМАР: Определенно. Мне нравится, что люди не просто слушают альбом, но и слышат его. Когда я выхожу на сцену и исполняю эти песни, я получаю наибольшее удовольствие.

ШАПЕЛЛ: Много ли ты пишешь материала во время туров?

ЛАМАР: Это происходит везде. Я думаю, что в туре все зарождается. Мне нравится разговаривать с людьми, и мне плевать, стоит передо мной ребенок или 80-летняя женщина. Затем я возвращаюсь на студию и смотрю, что складывается воедино по истечению дня – получается, что это единый процесс.

ШАПЕЛЛ: Создается впечатление, что тебе удается поддерживать отношения с людьми, ты уделяешь им внимание. Усложнили ли как-то этот процесс изменения в твоем образе жизни?

ЛАМАР: Легко уже точно не будет. Вокруг меня слишком много людей, которые одновременно дергают меня – кто-то хочет вести бизнес, кому-то нужна моя любовь, а кому-то просто нужна моя поддержка, чтобы добиться того же признания. И этот процесс никогда не прекращается, потому что всегда есть еще один концерт, еще один альбом, еще один момент, который я не хочу пропустить. Я надеюсь, что высшие силы помогут мне держаться верного пути.

ШАПЕЛЛ: С другой стороны, у тебя все отлично, мужик. Твои музыкальные работы великолепны, а сам ты кажешься приземленным и сосредоточенным. Когда я был в твоем возрасте, я постоянно лажал. [смеется] Надеюсь, я смогу попасть на один из твоих ближайших концертов. Я слышал о тебе только хорошее. По сути, впервые я услышал о тебе, когда Мос Деф сказал мне много лет назад: «Ты должен присмотреться к этому парню».

ЛАМАР: Мос многому меня научил на ранних этапах моей карьеры. Очень многому.

ШАПЕЛЛ: Он говорил мне, что ты тот самый. Получается, он был прав.