Лето 2015-го закончилось проигрышем Серены Уильямс в полуфинале турнира U.S. Open. Дрейк наблюдал за этим с трибуны. Он пришел, чтобы поддержать Серену на фоне слухов о том, что они встречаются, и большую часть матча провел стоя, неустанно аплодируя с напряжённым выражением лица, которое потом транслировали на экраны телевизоров по всему миру.

Когда матч закончился, Дрейк стал «хранилищем» всего недоумения и разочарования, которое было вызвано ошеломительным поражением Серены. За считанные минуты твиттер наполнился шутками о «проклятье Дрейка», и вскоре хештег #BlameDrake стал главным трендом в США.

Возможно, подобное случилось бы с любым, кого публика считала парнем Серены Уильямс на тот момент: когда на кону Турнир Большого шлема, ставки слишком высоки, а потому люди нуждаются в козле отпущения. Но отчего-то ненависть, с которой столкнулся Дрейк после матча, была словно по заказу направлена на него и контрастировала с его победной серией летом. Реакция лишь подтвердила то, что и так было очевидным: Дрейк, рэпер, в прошлом «звёздный ребёнок» Канады, работающий в жанре, в который он не особо и вписывается, давно перестал быть аутсайдером. Вместо этого он стал мишенью, своего рода культурным гигантом, который в одинаковой мере порождает любовь и порицание.

В один из приятных вечеров вторника в августе, за месяц до теннисного матча, Дрейк сидит в тускло освещенном отеле в Торонто, его ноги вытянуты перед собой, а черные тимберленды закинуты на кофейный столик. Держа в руках нечто напоминающее бокал Hennessy с огромными кубиками льда в стакане, он начинает рассказывать, как вновь сел за руль.

«Я не водил уже достаточно давно, – признается он. – Когда едешь на студию в сопровождении водителя, охраны и персонала, тебе чего-то не хватает».

Раньше, когда Дрейк ездил на студию, в его голове всегда рождались идеи. Вырвав это из жизни, он словно оставил свое вдохновение на столике у двери.

«Поездка на студию была моим любимым занятием на свете, понимаешь? – говорит он. – Перед этим я заезжал домой к своей девушке или просто катался по городу. С того момента, как я начал писать, вождение попросту стало одной из наиболее важных вещей в моей жизни»

Именно в процессе вождения Дрейк представлял себя на месте людей, которые слушают его музыку. Когда он пытался понять, сработает ли песня, он представлял, как кто-то включает ее в машине. «В особенности на новой пластинке... Я лишь хотел, чтобы вы могли… – он уходит от темы. – Порой эти поездки даются нелегко, все зависит от того, что случилось с тобой перед отъездом и что произойдет там, куда ты направляешься».

Новая пластинка, о которой говорит Дрейк, — это «Views From The 6», названная так в честь Торонто, города, в котором он родился и который является его музой и мотиватором. Его представители говорят, что у альбома до сих пор нет даты релиза, но совершенно точно он выйдет в ближайшем будущем и, как и любой проект Дрейка после микстейпа 2009 года «So Far Gone», люди будут обращать на него еще больше внимания, чем в прошлый раз. Начиная с первой пластинки Дрейк постоянно поднимает планку, и, учитывая крайне успешный год, «Views» станет кульминацией очередного скачка.

Резюмируя: в начале лета 2014-го Дрейк выложил песню «0-100/Catch Up» на своей странице Soundcloud и наблюдал, как она становится безоговорочным хитом без какого-либо промо. Затем в феврале он выпустил неожиданный микстейп «If You’re Reading This It’s Too Late», состоявший из 17 песен. Все треки одновременно появились в 50 лучших R&B/Hip-Hop песен чарта Billboard. Еще шесть новых треков – два из них Дрейк презентовал в эфире радио-шоу на Apple Music, которое его лейбл OVO Sound начал вести в рамках сделки на 19 миллионов долларов – попали в Hot 100 (тоже в одно время). Когда мы сели поговорить, единственным следом, оставшимся от недавней встряски с Meek Mill, был попавший в Топ-40 хит «Back to Back» — дисс, выпущенный Дрейком в самом разгаре конфликта. И вдобавок ко всему, через неделю после нашего интервью, он полетел в Атланту, чтобы записать совместный микстейп с Future «What a Time to Be Alive», которому уже предсказывают продажи в районе полумиллиона копий в первую неделю.

Я спрашиваю его, в то время как он медленно отпивает из бокала, волнуется ли он, в свете последних триумфов, что победа давалась ему чересчур легко, и существует ли вероятность, что он начнет принимать свою способность находить контакт со слушателями как должное.

Он не скрывает свое недовольство подобным вопросом: «Я никогда не считал: “О, люди проглотят все, к чему прикоснулся Дрейк”. Я не из таких ребят. Я не отношусь так ни к одной из своих работ… Если бы мне не удавалось находить контакт со слушателем, у меня были бы большие проблемы».

На секунду он останавливается, но затем продолжает, чеканя каждое слово: «Я действительно стараюсь. Я ведь не сижу здесь и просто, блять, палю наугад с закрытыми глазами. Я стараюсь. Я, правда, пытаюсь делать музыку для вашей жизни».

Сказав это, Дрейк показал своё весьма искреннее дружелюбие. Он старался убедиться в том, что я уверен в его честности и невооружённой открытости. Однако, смотря на его короткую, выбритую машинкой, причёску, и бороду, что покрывает половину его лица, словно броня, я вспомнил совет, который он дал в одной из новых песен: «Не разговаривай со мной как c тем Дрейком четырёхлетней давности / Сейчас я на позиции выше», — и учёл его.

Это будет первое большое интервью с Дрейком после статьи Rolling Stone в феврале 2014, которое побудило его написать в твиттере, что больше он не будет разговаривать с журналами. Это также первый раз, когда он ответил на вопросы по поводу песен, выпущенных нынешним летом (включая треки, в которых он отвечает на предположение о том, что на «If You’re Reading This» он использовал демо других артистов для создания своих композиций).

Когда мы заканчивали разговаривать, Дрейк вспомнил об этих треках и пролил свет на ту сумасшедшую энергию, которая позволяет ему, — больше, чем кому-либо в поп-индустрии, — делать абсолютно новую и необычную музыку, при этом делать эту музыку глубже, шире и резонанснее. В процессе он будет оживлённо рассказывать о коллаборациях в хип-хопе и выдвинет предположение о том, что делает искусство по-настоящему уникальным и узнаваемым.

Большую часть этого года Дрейк работал над «Views From the 6». Принимая во внимание высокие ожидания по поводу проекта, он рассказал мне, зачем ему потребовалось работать в Торонто и засесть там так, как он это давно не делал. После стольких лет непрекращающихся гастролей, записываясь везде, когда была такая возможность по времени, и сделав в Лос-Анджелесе чуть ли не свою штаб-квартиру, Дрейк вернулся домой и закрылся на студии вместе со Ноа «40» Шебибом — продюсером, инженером, человеком, с которым они изобрели его звук, и другом, который был его ближайшим советником с самого начала.

Выбор работать над «Views» у себя дома был обусловлен взрослением: к 28 годам Дрейк осознал, что некоторые из его лучших друзей больше не могут себе позволить «бегать за ним по всему свету». Дрейк и 40 пересмотрели условия своего партнерства: «За эти годы мы сильно выросли, – говорит Дрейк. – Раньше он провожал меня до отеля в 4 утра. Но теперь у меня есть другой человек, который этим занимается».

40 был необходим ему для «Views»: «Если я хочу сделать такой альбом, который хочу, я должен найти его. Мы должны сесть вместе и приложить все усилия».

Здесь есть заметный контраст в сравнении с тем, как он работал над «What a Time to Be Alive» – по словам продюсера Metro Boomin, они с Future записали его за шесть дней в Атланте, работали по ночам, спали в студии, а затем просыпались и вновь принимались за работу – и «If You’re Reading This It’s Too Late», который также был записан сравнительно быстро (за три месяца), с битами от Boi-1da и Vinylz. «Тогда я просто записывал несколько песен за раз, а затем лишь расставлял их в том порядке, в котором, на мой взгляд, они хорошо звучали, – так он описывает работу над «If You’re Reading This». – Это было мое вам предложение – вот и все. Простое предложение. Я лишь хотел, чтобы у вас было с чего начать год. Я хотел быть первым, хотел начать должным образом».

За день до нашего интервью стало известно, что «If You’re Reading This» стал платиновым. Невероятное достижение, учитывая, что проект вышел без предупреждения и официального сингла, а также тот факт, что Дрейк позиционирует его не как полноценный альбом, а микстейп. Посыл проекта заключается в том, что он стоит особняком от остальной дискографии Дрейка – над ним было проведено куда меньше работы, чем над его полноценными пластинками. Когда я говорю Дрейку, что по мне тейп звучал не менее цельно, чем любой «настоящий» альбом, который я слышал в этом году, он говорит: «Спасибо за комплимент», но при этом не соглашается.

«По нашим стандартам с 40 он слегка разрозненный, – объясняет он. – Там есть острые углы, если говорить о плавности, переходе песен из одной в другую и иных вещах, над которыми мы месяцами работаем, чтобы сделать альбомы такими, какими они в итоге получаются».

По словам Дрейка, в отличие от проекта с Future, тейп задумывался как некий аперитив – бешеный спринт, с помощью которого он хотел выйти из своей зоны комфорта перед тем, как приняться за марафон в виде «Views». «Это была подготовка, чтобы вновь вернуться к работе исключительно с 40, чем я теперь и занимаюсь, – говорит он, объясняя, что со времён «Take Care» на новом альбоме он будет сотрудничать с 40 наиболее тесно. – Я просто хотел вернуться к этому, хотел, чтобы этот момент стал важным».

Запись «Views From The 6» идеально совпала с новой усиленной фазой кампании Дрейка по продвижению своего любимого города. Эта кампания длилась годами, однако именно сейчас картина, которую он вырисовывает вокруг Торонто, выглядит как никогда выразительно и объемно. Теперь уже невозможно ни спутать его городское бахвальство с желанием тоже быть из какого-то города, ни принять его за напрасное стремление прославить город, у которого не так много отличительных черт.

В подтверждение Дрейк в этом году наконец подарил Торонто свой гимн, выпустив «Know Yourself» — один из выдающихся треков на «If You’re Reading This», который заставил и взрослых, и подростков по всей Америке кричать о том, как они «бежали через “6-ку” с братанами» (6 – сленговое название Торонто, производное от телефонных кодов города, 416 и 647 – прим. RAP.RU).

«Мужик, я всегда завидовал, что у Уиза Калифы есть песня “Black and Yellow”, и она была посвящена Питтсбургу, – признается Дрейк. – Представь, весь мир пел песню о Питтсбурге! Как автор песен я представил, что он чувствовал, написав хит о Питтсбурге. Блин, да город, должно быть, ликовал! Они, наверное, так гордились. И я сказал себе, что у меня в карьере точно должна быть песня, которая принадлежала бы Торонто, но которую бы принял весь мир. Поэтому “Know Yourself” стала значимой галочкой в моем чеклисте».

Что отличает преданность Дрейка Торонто от обычной гордости за родной город, так это то, что она не зацикливается лишь на местных жителях. Это очередное доказательство уникального культурного разнообразия Торонто: население города на 50 процентов состоит из иностранцев. Там есть иммигрантские общины из тех, кто родился на Ямайке, Филиппинах, в Индии и многих других странах. Вдохновляться Торонто значит вдохновляться культурами со всего мира.

Дрейк уже демонстрировал эти разнообразные импульсы с огромным энтузиазмом, по большей части используя торонтовско-карибский сленг (ting, boasy, gwanin’ wassy) и даже религиозные арабские слова, вроде «машшалах» и «валлахи», тем самым передавая привет сомалийскому населению Торонто. «Мы используем этот жаргон каждый день, – поясняет Дрейк. – Но у меня ушло какое-то время, чтобы взрастить в себе уверенность и понять, как вплести его в песни. И я счастлив, что мне удалось это сделать. Мне кажется, городу очень важно чувствовать свое присутствие в музыке».

Тот факт, что Дрейка не беспокоит потеря фанатов не из Торонто, которые могут не знать, что значит то или иное слово, вероятно, лучшее подтверждение его статуса. Сейчас он делает Торонто куда более осязаемым, прописанным персонажем в своей музыке, чем когда-либо был он сам, потому что обладает достаточной репутацией, чтобы пойти на такое. «Я твердо решил оставлять ассоциирующиеся с моим городом фрагменты во всем, что я делаю, – говорит он. – И весь мир подхватит это».

Несмотря на то, что некоторые видят в использовании сленга попытку присвоить себе чужую культуру, Дрейк сумел построить настоящие отношения с зарубежными артистами, влияние культуры которых ощущается в Торонто. Дрейка восхищал Popcaan, ямайская дэнсхолл-звезда, и в итоге почтение переросло в альянс между OVO и тусовкой Popcaan Unruly Gang. Все это обернулось 22-минутным документальным фильмом о том, как OVO летит на Ямайку к Unruly. Позже жаргон, который можно услышать в ленте, вылился в диалог, периодически звучащий на «If You’re Reading This».

В то же время интерес Дрейка к музыке лондонского грайм MC Скепты подарил ему редкого компаньона – нетипичная вещь для рэпера, который однажды провозгласил: «No new friends [Никаких новых друзей]» как ответ на свалившуюся на него славу. «Я был фанатом Скепты, но после того как встретил его лично… мы мгновенно стали братьями, – рассказывает Дрейк. – Если честно, такое редко встретишь в индустрии, в которой мы работаем. Нечасто удается встретить кого-то и понять: “О, да мы могли бы говорить и когда нам будем 35-40 лет”».

Оглядываясь на все эти связи и коллаборации, – у него еще была песня с исполнителем бачаты Ромео Сантасом, в которой Дрейк поет на испанском – он стал своего рода культурным импортером и экспортером, а если точнее – переводчиком.

Я спрашиваю его, является ли его сотрудничество с иностранными музыкантами следствием желания взрастить аудиторию на зарубежных рынках – стать по-настоящему мировой звездой, которая уже покорила Северную Америку так, как не удавалось еще ни одному рэперу. Является ли в какой-то степени запись песен, подобных летней «Ojuelegba (Remix)», которую он сделал вместе со Скептой поверх хита популярного в Нигерии рэпера Wizkid, продуманным шагом для расширения аудитории?

Оказалось, Дрейк не придерживается подобной теории: «Я сделал так, потому что хотел так в тот момент, – поясняет он. – Я думал: “Ё-мое, мне надо продвинуть свой бренд в Нигерии”». Затем он поспешно добавляет с присущей Дрейку учтивостью: «Не сказать, что все это неважно. Для меня было огромной честью оказаться на этой песне».

Помимо распространения своего бренда в масштабах планеты, похоже, подобным образом Дрейк ищет вдохновение и новые идеи касательно того, как может звучать «песня Дрейка». На «What a Time to Be Alive» можно услышать, как он пытается говорить с Future на одном языке в то время как тот топит свое горе в таблетках и сиропе, но большинство из последних работ Дрейка лишь демонстрирует, как влияние извне просвещают его музыкально. Абсолютно немыслимый поворот событий для артиста, чью эстетику все время описывали как холодную и безрадостную. Новые песни, вроде тропической «Hotline Bling», красивы, как самый прекрасный закат, обладают теми качествами, которых ранее Дрейк не мог добиться до конца. Переосмыслив слова Lorde, которая недавно похвалила «Hotline Bling» в твиттере за ее девственную, вызывающую приятные воспоминания простоту, сейчас Дрейк рисует картины цветами – красными, оранжевыми, розовыми – чего раньше избегал.

Дрейк утверждает, что эта новая теплота неслучайна – он специально читает под немного более солнечные биты нежели те, к которым он привык, дабы понять, сможет ли он достичь с ними того же уровня, что и при работе в своей привычной минорной зоне комфорта.

«Мне нравится флоу дэнсхол-музыки, особенно поздней ее вариации, – поясняет Дрейк. – Я не стану читать под бит, пока не услышу в нем некий волшебный элемент или новый темп, в котором я смогу услышать себя и почувствовать, что наткнулся на нечто новое».

На сегодняшний день это главная и в то же время парадоксальная цель Дрейка: наткнуться на нечто новое, будь то новый способ размыть грань между читкой и пением или новая интерпретация фразы. «Временами я сижу в поисках трех-четырех слов, – говорит он. – Я не поступаю так, когда пишу по 80 строчек для какой-нибудь “5 AM” или “Paris Morton”,понимаешь? Нет, такое, конечно, тоже случается, но тяжелее всего при написании песни найти те самые три-четыре слова с нужной мелодикой, нужным ритмом. Я молюсь на них. Я бы предпочел это любому занятию – будь то секс или вечеринка. Просто дайте мне это чувство».

«Новый флоу – совершенно точно наиболее важное открытие в рэпе для меня, – продолжает Дрейк. – По правде говоря, мне нравится сидеть здесь сейчас, общаться с тобой, но в то же время меня напрягает это, потому что я хочу пойти в студию. Я молюсь, чтобы у 40 был бит, поверх которого я бы смог сделать нечто, чего я еще не делал никогда. Вот моя главная радость в жизни».

В «Ojuelegba (Remix)» есть момент, в котором эта радость проявляется как никогда ярко. В этой свежей, стремительной песне, которую Дрейк впервые услышал от Скепты, ему пришлось читать так, как он не делал никогда прежде – ему даже потребовалась пара строчек, чтобы уловить ритм бита. И, как только он ловит его (это происходит в момент, когда он поет «Pree me, deam a pree me» [ямайский жаргон, переводится как «Они следят за мной»]), его вокал и музыка сливаются воедино, и внезапно песня начинает звучать, как вполне американский хит.

И в этот момент Дрейк демонстрирует один из самых важных своих талантов: свою интуитивную способность обрамлять нечто новое – на первый взгляд, непонятное – в формы, которые будут поняты миллионами людей.

Назовем это его первой суперспособностью, которая позволяет Дрейку превращать своеобразные песни, которые не могут достучаться до слушателя, в хиты, доносящиеся отовсюду. Наиболее известны случаи, когда он подстроился под флоу Migos на ремиксе хита «Versace» и раздражающие бормотания на «Tuesday». Из недавнего – ремикс на «Sweeterman», который изначально принадлежал 21-летнему уроженцу Торонто египетского происхождения по имени Ramriddlz. Это больше походило на кавер, чем на ремикс, но куплет Дрейка в полной мере раскрыл его способность впитывать лучшие фишки оригинала, при этом делая их еще круче и полностью избавляясь от голоса Ramriddlz.

Во время записи «Sweeterman» Дрейк сделал то, чем занимался на протяжении всей своей карьеры, цепляясь за чарующие, пусть и слегка эксцентричные идеи, пропуская их сквозь свой фирменный фильтр и превращая их в драгоценные камни. Применяя свое популистское чутье к откровенно странной музыке, Дрейк смог освоить несколько новых приемов, и взамен на бесценный импульс, который он дает карьерам новичков своим вниманием, у него появилась возможность раз за разом выводить в мейнстрим все новое и новое звучание. По большому счету модель инновационная: как артист, который целенаправленно сосредоточен на совершенствовании, а не повторении себя, Дрейк на полном серьезе стоит впереди планеты всей, систематически подтверждая это.

Когда я спрашиваю, что заставило его запрыгнуть на такую песню, как «Sweeterman», Дрейк неожиданно отвечает: «Так я ищу связь со своей мамой. Представь, я принес домой сочинение, над которым я хорошо потрудился, а моя мама читает его и делает какие-то замечания – в сочинении, за которое я только что получил 94% (по-нашему – пятерку)! Поэтому иногда я поступаю так же. Когда я слышу чье-то творение, то просто даю свою интерпретацию того, как бы я это сделал».

При этом он добавляет, что не стоит воспринимать это как оскорбление: «Это буквально означает, что я признал потенциал и величие в конкретном произведении, и просто хочу прикоснуться к нему – примерно так же делала и моя мама, понимаешь? Она просто хотела вернуться в свои школьные дни. Словно она сама хотела написать то сочинение. Но его уже написал я, а она просто добавила туда пару предложений и абзацев и сделала его лучше».

То, что Дрейк пытается описать, на самом деле является очень тонкой работой, проявлением перфекционизма. Но несмотря на то, что это неотъемлемые составляющие его успеха, сами по себе они бы не значили столько.

И отсюда вытекает вторая суперспобность Дрейка.

Можете называть это его эмоциональным воображением. Но на деле эта вещь куда более специфичная: дар понимать своих слушателей и интуитивно знать, как затронуть, проложить путь к их чувствам. Другими словами, Дрейк интерпретирует людей, которые являются для него ориентиром – он артист, пишущий тексты, с которым широкие ряды слушателей захотят себя ассоциировать, он пишет припевы, которые каждый из нас будет напевать себе под нос во время прогулки.

Когда я спрашиваю Дрейка о том, как ему удается заставить аудиторию отождествлять себя с ним, особенно теперь, когда жизнь его настолько исключительна и необычна, он приподнимается и раскладывает передо мной элементарную химию своей музыки.

«В вопросах нашего происхождения, рода деятельности нас могут разделять целые миры, но что же роднит нас? – рассуждает он. – Роднят нас очень простые человеческие эмоции. Порой это может быть любовь. Это может быть триумф или поражение, это могут быть наши нервы. Это может быть и наш страх, наши сомнения. Неважно, чем ты занимаешься – нужно всего лишь прислушаться к тому, что я говорю тебе. И я молюсь, чтобы это помогло».

На этом моменте он перебивает сам себя: «Даже не “помочь”. Это странное слово. Я бы никогда не хотел думать, что я “помогаю” кому-то. Дело не в помощи. Тут скорее… представь, что мы не ведем диалог, но я все равно слышу тебя, понимаешь? И когда я выпущу альбом, я лишь хочу, чтобы вы знали – я слышу вас».

По его речи заметно, что он думает, прежде чем сказать, и когда он продолжает, создается ощущение, словно смотришь, как кто-то очень настойчиво пытается достичь поставленной цели: «Такое ощущение, будто у меня все есть, – говорит Дрейк. – Я знаю все. Я знаю все, что говорят о тебе. Я знаю все, что говорят обо мне. Я живу в гармонии с этой жизнью. Так же, как и, я надеюсь, большинство моих слушателей».

Слушать песни Дрейка в подобном свете – любить их, интерпретировать, чувствовать #ПолныйЗаряд (отсылка к песне «Charged Up»), когда замахнулся на кого-то, или демонстрировать #ХудшееПоведение, когда ты отрываешься на вечеринке – значит быть участником совместного процесса между артистом и фанатом. Дрейк пишет песни, которые поддерживают эту тесную связь, тем самым ему каждый раз удается подбирать слова, которое отвечали бы желаниям и стремлениям его разношерстной аудитории. Делая хиты, он дарит слушателям те слова, с помощью которых они могут выражать себя – в интернете, школе, на работе, в своей собственной голове – с присущей Дрейку живостью.

В какой-то степени данная способность Дрейка исходит от его чутья на броские, запоминающиеся фразы, которые достаточно туманны, чтобы использовать их в разных контекстах, но при этом достаточно специфичны, чтобы по-прежнему оставаться живыми и личными. Однако он также прекрасно считывает время – он знает, чего хотят его фанаты в определенный период и вовремя преподносит им это.

Именно это чувство времени стало ключевым оружием Дрейка летом, когда его втянули в битву с Мик Миллом. Несмотря на то, что изначально Дрейк проигнорировал неожиданный выпад, конфликт быстро обернулся двухнедельной демонстрацией собственных талантов как шоумена и способности выезжать за их счет. Он сыграл на своем умении произвести эффект так драматично, как никогда прежде, и с легкостью воспользовался всеми доступными каналами связи между ним и его фанбазой.

Конфликт начался, когда Мик Милл заявил в твиттере, что кто-то другой написал куплет Дрейка, который тот записал для недавнего альбома Милла. Ситуация обострилась, когда DJ Funkmaster Flex с радиостанции Hot 97 похвастался, что кто-то из лагеря Дрейка отправил ему несколько «упомянутых треков» – демо, которые были написаны другими рэперами – которые доказали бы, что у Дрейка вошло в привычку пользоваться гострайтерами.

В свою очередь Дрейк никогда не говорил напрямую об этих записях – даже после того, как некоторые из них стали достоянием общественности. И только я собираюсь поднять этот вопрос во время интервью, как он застает меня врасплох и сам переходит к нему.

«Я вынесу этот вопрос, поскольку он важен для меня, – говорит Дрейк. – Я был на благотворительной игре по кикболу – которую мы, к слову, выиграли – после чего мне позвонил мой брат. Он сказал что-то типа: “Не знаю, в курсе ты или нет, но, блин, нас тут пытаются прижучить. Они занимаются чем-то вроде пропаганды. Где ты? Ты должен приехать сюда”. Мы собрались в студии, когда вышел эфир Флекса, и пацаны начали затирать, как они собираются делать вещи».

В ту же ночь он записал «Charged Up» и на следующий день выпустил ее в эфире OVO Radio в дополнении к «Hotline Bling». «Ввиду обстоятельств мне казалось правильным напомнить людям, на что я способен, – продолжает Дрейк в то время, как его лицо расплывается в гордой улыбке. – На случай, если кто-то из вас сомневался во мне».

Когда ответа на «Charged Up» не последовало, Дрейк не мог в это поверить. «Речь идет о музыке, и никто не торопится ее выпускать? – говорит он хмуря лоб. – Вы думаете, один я буду этим заниматься? Так вы хотите играть? Вы что вообще головой не думаете – никто из вас? За вами наблюдают высокопоставленные люди в индустрии. Неужели никто не мог сказать вам, что соваться в это и ничего не делать – плохая идея? Вы хотите поговорить о написании и выпуске музыки со мной? И при этом вам нечего предложить?».

Время шло, а резкий выпад Мик Милла так и не получил никакой материальной формы, поэтому отсутствие суеты со стороны другой команды фактически задело Дрейка за живое. «Эта ситуация легла на меня тяжким грузом, – поясняет он. – Я не мог понять этого. Я не понимал, почему у людей по ту сторону не было никакой стратегии. Это было просто выше моего понимания. Я не мог понять этого, потому что мы так дела не ведем».

Именно тогда он решил пойти дальше и выпустить еще одну песню. «Я сказал себе: “Я собираюсь покончить с этим”. И я знал, как должен был сделать это. Это должна была быть такая песня, которую люди хотели бы слушать каждую ночь, чтобы им пришлось тяжко жить все лето, когда каждый жаждет слышать песню, которая тебе не нравится».

Этой песней оказалась «Back to Back» и, согласно плану Дрейка, она мгновенно стала радио-хитом. В конце концов, Дрейку никогда не было нужды как-то особенно хитро отстаивать свой талант – будь то фристайл на радио или, например, выкладывание фоток с написанным от руки текстом в Instagram. Вместо этого он просто вел себя так, словно слитые демо ничего не значат. И несколько дней спустя, во время выступления на OVO Fest – концерта с участием множества знаменитостей, который он ежегодно устраивает в Торонто, который в этот раз открылся настоящим розыгрышем своего оппонента – все было окончательно решено, когда мнение публики было преимущественно на стороне Дрейка.

Тот факт, что большинству фанатов Дрейка не было дела до того, кто конкретно писал песни, доказал очень важную вещь: Дрейк перестал быть просто популярным рэпером, а стал настоящей поп-звездой, встав в один ряд с такими исполнителями, как Бейонсе, Канье Уэст, Тейлор Свифт и множеством других раздвигающих границы мейнстрим-артистов из прошлого, которые переступают за собственные жанры и оказывают влияние на культуру в историческом масштабе. Представьте себе высоту, где подавляющее большинство великих песен написаны группами и сфабрикованы командами, прежде чем их оживит один-единственный талант. На этой высоте сейчас живет Дрейк.

«Порой мне нужно, чтобы кто-то набросал идеи, дабы я смог оттолкнуться и побежать, – говорит он. – Я не против этого. А эти демо – вы сами все слышали. И каждый сам пусть судит, что они для него значат».

«Они не обязательно всегда что-то значат, – добавляет он, когда я прошу его показать некоторые из них. – И я не уверен, что я здесь, чтобы разъяснять тебе это».

Вместо этого он говорит мне, что готов и хочет стать ключевой фигурой в спорах об оригинальности в хип-хопе. «Я не против стать центром этих обсуждений. Ведь боже упаси, если мы начнем говорить об авторстве и отсылках, о том, кто и что откуда берет».

Затем он ставит еще более жирную точку – ту, которая объясняет, почему весь этот опыт, с публичным обвинением, лишь сделал его сильнее: «Понимаешь, порой музыка — это совместный труд. Кто придумал то, кто подсказал это – я могу сказать за себя, что всегда довожу каждую деталь до конца. И мне за это не стыдно».

Наблюдать за победным шествием Дрейка с момента конфликта с Мик Миллом становится все приятнее – на концертах тысячи людей вторят словам «Back to Back», «Hotline Bling» попадает в Billboard Top 10, микстейп с Future заставил слушателей рэпа сходить с ума с самых первых слухов о его выходе. Все это подводит нас к третьей и наиболее важной способности Дрейка: он делает так, что быть фанатом Дрейка становится очень и очень увлекательно.

С удовольствием наблюдаешь, как он начинает лучше читать; приятно наблюдать, как идет вверх по лестнице успеха, преодолевая ступени, которые ранее казались недоступными. Сейчас, когда он выпускает новую песню, где представляет свой очередной новый флоу – или появляется на сцене мероприятия Apple Music, или выступает в роли ведущего на SNL, или выпускает захватывающие премьеры на OVO Radio – люди по всему миру радуются за него, словно, будучи в его команде, они и сами добились успеха. То же относится и к тем, кому удалось поработать с Дрейком. В письме The FADER Future написал следующее: «Дрейк – мой брат. У нас отличные человеческие отношения, но в плане музыки все еще лучше».

Отношения Дрейка с фанатами и след, который он хочет оставить в этом мире – вот о чем он не раз упоминал в своих песнях. «Моя цель – постараться изменить культуру» – заявляет он в «Tuscan Leather». Или как он читает во «From Time»: «Я хочу затрагивать более глубокие темы, чем деньги, телки и тусовки / И повлиять на поколение, которому не хватает рвения». Когда я спрашиваю Дрейка о том, что для него будет значить выполнение этих слов, я почти был уверен, что он скажет, будто молодежи пора осознать, что интернет рушит их возможность жить настоящей жизнью. Он уже говорил о подобной технофобии раньше – хоть и не раз демонстрировал абсолютно четкое понимание цифровой культуры и того, как пожинать ее плоды. Но вместо того, чтобы читать нотации, Дрейк вновь заговорил о своих родителях.

Он думает именно о них, когда представляет себе свое наследие – то, как его мама говорит о тех песнях, что она слушала в молодости во время памятной поездки в Италию, или как его отец вспоминает, как впервые увидел The Rolling Stones. «Я просто хочу оставлять такие же точки на временном пути для своего поколения, – объясняет он. – Каким бы ни было мое поколение – мне 28, но мне кажется, что, возможно, где-то есть детишки, которым сейчас 16, но которые все равно растут на Дрейке».

То, как он подбирает слова, говорит о многом: Дрейк хочет, чтобы люди чувствовали, будто они растут вместе с ним, словно они знают его лично и видят в нем человека, который является частью их жизни. «Я с трепетом смотрю на артистов прошлого – страшно, какой путь они прошли, чтобы стать настолько индивидуальными – это просто грандиозно. И я тоже хочу остаться самим собой».

Но больше всего, по словам Дрейка, он сосредоточен на наследии, которое оставит после себя: «Я лишь хочу, чтобы меня запомнили как человека, который оставался верен себе. Я не хочу быть продуктом».

В подобных стремлениях не избежать рисков. Потому что правда в том, что людям не нравится, когда меняются их друзья, а учитывая, что Дрейк нацелен эволюционировать, очевидно, что некоторые фанаты станут меньше ассоциировать себя с Дрейком и больше с отвергнутыми друзьями и бывшими подружками из его песен – с людьми, которые отвернулись от него, поскольку он изменил свой курс или окончательно вырос из них. Жесткий, сдержанный тон, который Дрейк избрал на «If You’re Reading This», несомненно, стоил ему верности тех, кому была близка его более мягкая откровенность, благодаря которой он и прославился – и его увеличивающее доминирование как звезды лишь подтверждает твиттер-атака, которая обрушилась на него после U.S. Open, и радость, с которой некоторые критики заявили, что «What a Time to Be Alive» звучал бы лучше как сольный проект Future.

Дрейк признает эти изменения внутри себя. В «You & the 6», эмоциональном ядре «If You’re Reading This», он говорит по телефону со своей мамой, пытаясь объяснить, как изменилась его жизнь и как люди вокруг него пытаются разрушить его ввиду его статуса. «Я не могу позволить себе быть уязвимым, мама» – говорит он ей.

Когда наше интервью подходит к концу, я спрашиваю Дрейка, каким он видит себя в эпоху «Views From the 6» и далее, если из-за жесткости он теряет доступность, которая всегда была его отличительной чертой.

«Дело не в жесткости. Я даже не знаю, круто ли быть жестким и все в таком духе, – отвечает он. – Быть неуязвимым это не про меня. Я всегда буду делиться с вами тем, что происходит в моей жизни».

А вот что изменилось, по его словам, так это сегодня. Теперь у него не осталось никаких сомнений в том, насколько он хорош и заслуживает ли он того внимания, за которое боролся с тех пор, как ворвался в сознание публики в образе притягательного, эмоционального неудачника.

«Уязвимость для меня порой заключается в наивном восприятии своего места в этой иерархии, – продолжает он. – Так что, думаю, сейчас я понимаю, на каком месте нахожусь. И думаю, я понимаю, что со мной все будет в порядке, даже если у меня будет не так много друзей среди сверстников».

На этом Дрейк заканчивает с разговорами, он наконец-то готов отправиться в студию, где они с 40 будут пытаться довести до ума третий куплет песни, которая, скорее всего, будет открывать «Views», хоть пока они в этом и не уверены. Зато Дрейк уверен, что вскоре они смогут прийти к решению. Он нацелен продолжать работу.