Привет! Как добрались на этот раз? 

Ортём: отлично, вчера играли в Харькове, позавчера – в Минске, а сегодня без проблем добрались до Киева. 

Помню, весной, когда вы ехали в Украину, у вас были проблемы с пересечением границы.

Сега: проблема была, но не с пограничниками, а с таможенниками, и с нашей стороны. Мы не задекларировали мерч, и таможенник снял нашего тур-менеджера вместе с чемоданом мерча на границе в Брянске.

Ортём: до сих пор там лежит этот чемодан. Выписали штраф в 24 000 рублей, и самое дебильное то, что только наш тур-менеджер может поехать забрать мерч, оплатив штраф.

Не думаете заглянуть с концертом в Брянск и заодно мерч забрать?

Сега: ну, когда будем в тех краях – наверное, заберём. Хотя его, может, уже на утилизацию отправили.

Ортём: ага, приезжаем – а там все таможенники в наших футболках ходят.

Кажется, на границе ещё как-то все подозрительно в курсе состава группы были.

Ортём: когда пересекали границу Украины, один из пограничников сразу сказал, чтоб мы с вещами на выход собирались. А другой пошёл, загуглил, уточнил все нюансы.

Сега: посмотрев статью в википедии, спросил, почему с нами нет нашего битмейкера Тимура. Пришлось объяснять, что он студийный работник, а в концертном составе его нет.

Ортём: а потом пожелал хороших концертов и попросил диски.

Сега: а во все последующие въезды наши паспорта говорили сами за себя: у нас там всё в штампах. Мы уже всеми возможными способами попадали в Украину – и на самолёте через Минск, и через Кишинёв на бусе, и поездом, осталось только пешком границу перейти.

А когда вы весной давали в Киеве концерт – вы же встретили активистов из «Відсічі», которые устроили митинг под клубом?

Ортём: да, видели их, но не стали говорить с ними. Они  походу были вообще не в курсе, кто мы. Когда мы мимо проходили, они даже не узнали нас. Бог им судья.

В Харькове, например, таких инцидентов не было?

Сега: нет, не было. Да и мы это инцидентом не считаем. Стояла огромная очередь людей, которые «Відсіч» не поддерживали и еле сдерживались, чтобы не вступить с ними в конфликт.

Насколько я помню, они обвиняли вас в том, что вы влетали в Крым с территории России – вы же делали это?

Сега: мы бы с удовольствием прошли украинский пограничный контроль при въезде в Крым, но, к сожалению, его там не было. Может, это связано с политической обстановкой?

Позапрошлым летом вы отказались выступать в Крыму. Почему?

Ортём: вокруг фестиваля, где мы должны были выступать, возникла нездоровая политическая аура, раздутая разными СМИ.

Сега: мы согласились выступать на музыкальном фестивале, но его организаторы допустили фатальную оплошность.

А в чём она заключалась?

Ортём: они повесили в Симферополе большой баннер с надписью «Крым наш». И, естественно, как только музыканты это увидели, сразу начали отказываться от участия. 

А вам как-то претит лозунг «Крым наш»?

Ортём: ну, это политический лозунг, такого не должно быть на музыкальном фестивале. С этим фестивалем была интересна другая ситуация – мы увидели, как работают СМИ: они выдумывали факты, копировали друг у друга непроверенную информацию, даже не удосужившись связаться с менеджентом феста или с артистами. Мы увидели, как за пару дней публикация на небольшом портале разрослась до новости на федеральных каналах, при этом ни на одном из этапов никто не попытался честно разобраться в ситуации.

А в России к вам не было претензий, что вы часто бываете в Украине?

Сега: нет, у нас нет таких проблем. И украинские артисты, например, свободно приезжают к нам с концертами, гастролируют – Дорн, Монатик, Пивоваров, Стрыкало, Грибы.

Ортём: мы просто не имеем вообще никакого отношения к политике, поэтому нам что с этой, что с другой стороны тяжело предъявить претензии.

Тём, на видео, где ты проводишь экскурсию по Астрахани, ты не очень лестно отзываешься о городе. Расскажите о переезде в Москву – необходим ли он был для развития группы? 

Ортем: переезд дал многое. Знакомства, например. Не в смысле, что мы дядю нашли с деньгами, просто вся тусовка там: клипмейкеры, музыканты, которые нам помогали. 

Сега: Легче логистику строить из Москвы, столичные концерты проще организовывать. Астрахань вообще находится в очень неудобном месте, туда мало кто приезжает, только большие артисты, которых выгодно привозить. Ближайший к Астрахани крупный город – Волгоград, но это целых 400 километров. 

Переехали бы сейчас, учитывая развитие Интернета?

Ортем: Интернет и тогда был неплохо развит. Собственно, так и разошёлся наш первый альбом. Да, переехали бы.

А контракт вам предложили, когда вы уже были в Москве?

Сега: контрактов нам предлагали много, но тот, на который мы всё-таки согласились, был подписан в 2013-м году, через два года после переезда.

Расскажите об этом контракте. 

Сега: контракт с Invisible Management. Это группа менеджеров, которые занимаются финансовыми и юридическими вопросами группы, без них нам было бы сложновато – я, например, в этом не секу, и вообще это ненормально, когда артисты сами занимаются подобными вопросами.

На каких условиях контракт?

Сега: это е***ь вас не должно (смеётся)! 

Ортём: Там ничего криминального нет, просто люди занимаются бухгалтерией, подписывают договора, работают с iTunes и другими площадками, со спонсорами, ведут отчетность, платят налоги и т.п. В наши творческие дела никто не лезет.

А у вас вообще большая команда – тех, кто занимается вами, пиаром группы?  

Сега: в нашем случае это не совсем пиар, не совсем реклама, скорее, СММ. Я бы не сказал, что группа раскручивается по общепринятым, стереотипным каким-то каналам. Песни не ставятся на радио, на это деньги не тратятся. Кто хочет – ставит в эфир, кто не хочет – не ставит.

Ортём: у нас есть концертный директор, есть СММ, человек, который отвечает за соцсети. Есть совсем бэк-офис: юристы, бухгалтеры, есть тот, кто за мерч отвечает, есть директор всей этой истории. И при этом команда не самая большая. Плюс надо понимать, что с Invisible Management работаем не только мы – набор артистов периодически меняется. Когда мы пришли был ещё Нойз, был ST, был Johnyboy, Кравц. После их ухода какое-то время был Ассаи. А кто сейчас – мы и не в курсе.

А с adidas у вас тоже контракт?

Сега: это и контракт, и любовь.

Ортём: мы в клипах и на концертах в adidas originals, и публично не можем появляться в других, конкурирующих брендах.

То есть если вы в Nike где-то появитесь – то adidas может предъявить вам претензии?

Ортём: конечно, вплоть до расторжения. Но нас всё более чем устраивает в наших отношениях с Adidas, поэтому таких проблем никогда не было. Adidas Originals – мировой брэнд, с которым работают большие музыканты.

Откуда ваш предконцертный обычай – браться за руки и кричать «х*й»?

Ортём: мы еще целуем друг друга в плечи.

Сега: почему именно «х*й»?

Почему браться за руки и не молиться, например, а кричать «х*й»?

Сега: ну это не то чтоб «браться за руки», это стандартная фигня, когда ладошка на ладошку кладётся. Командный дух, все дела – просто заряжалочка перед концертом.

Ортём: мы всю жизнь так делаем, я даже не помню, когда это началось, кажется, с самого первого концерта.

Сега: говорим пару слов о предстоящем концерте, желаем друг другу удачи, чтобы ни техника не подвела, ни голос, ни струны.

А зачем целовать друг друга в плечи?

Сега: да просто прикольно.

Ортём: это шоу-бизнес, понимаешь, он портит… Шучу! Да не, просто такая локальная, внутренняя фишка.

Сега: нужно показать на видео, как мы это делаем, и вставить в интервью – там на самом деле мало гейства, это прикол такой. А «х*й» – очень ёмкое, крепкое словцо. А что ещё кричать? «Вперёд»?

Ортём: у нас в последнее время «х*й» сливается с «хой» – там каждый своё кричит.

Кстати, про Хоя – говорят, что в новом альбоме вы как-то ближе к панку и рок-н-роллу будете.

Сега: пытаемся. Посмотрим, что получится.

А презентация альбома назначена на 1 апреля не просто так?

Сега: нет, это ни с чем не связано, просто свободная дата в «Арене» была.

ОК, а что уже можно сказать о грядущем альбоме?

Сега: пока ничего не записано, но написали уже много материала. Кстати, мы снова будем запускать проект по сбору средств на planeta.ru, как и в прошлые два раза, когда мы собирали на «Без паники» и «Байки инсайдера».

Какую сумму будете заявлять в этот раз?

Сега: мы сейчас думаем над этим. Просто курс изменился – а мы мастерим материал в Лондоне, на нашей любимой студии «360»,  там очень хорошо делают это. Наверное, дороговато будет.

Ортём: мы сейчас хотим открыть паузерн-клуб, членство в котором будет давать скидку на мерч, на билеты, всякие ништяки  вроде отдельного клубного мерча. Вообще, кстати, с мерчом у нас всё хорошо складывается – народ дико бодрится, берут футболки, кепки. Короче, несколько акций будет, связанных с этим клубом.

А принты все один человек рисует?

Сега: нет, разные. Недавно мы познакомились с чуваком из Новосибирска – Павлом Гончаренко – и он нам уже столько принтов придумал, что мы решили сделать стикербук.

А из народа приходили какие-нибудь интересные принты?

Ортём: да, бывало, что присылали люди – мы печатали партию, её раскупали. Мы открыты ко всем предложениям: принтов, клипов, фитов.

А если кто-то хочет фит с вами – что ему нужно сделать, слать демки? Просто сложилось ощущение, что вы стоит особняком от рэп-тусовки в России.

Ортём: да, слать демки. Второго пути нет.

Знаю, что вас достал вопрос по поводу цензуры, но меня интересует вопрос одного эдлиба в «Грустном»: «П*здец! П*здец!». Мне кажется, что эти два слова – единственная причина, почему эта песня не заиграла отовсюду.

Сега: я не помню, почему я вставил эти эдлибы, давно было. Может, хотел брутальности тексту добавить – но это вряд ли. А так мы вообще прое**ись несколько раз: в своё время нужно было снимать клипы на «Грустный», на «Всем пи**ец», на «Против системы». 

Вообще мат  в песнях – не проблема. Мы много раз выступали на Дне города в Москве, например, и на других больших открытых мероприятиях. Да и в принципе у нас есть программа, где мы играем все наши треки без мата. Я не считал, но у нас, наверное, процентов 30 треков вообще без него. Среди наших популярных песен, которые люди тепло встречают на концертах, есть много песен без ненормативной лексики, которые могли бы звучать на радио.

Ортём: мы за эти годы где только не играли – даже в институтах!

Сега: точно, мы играли на Дне физика в МФТИ, легендарное учебное заведение. Кстати, если бы в свое время у меня была возможность – я бы туда поступил. Я о нем много слышал,  у меня много знакомых, которые его закончили, и теперь запускают ракеты. Ракеты в космос! (смеется)

Ортём: мы никогда не парились – мол, давай не будем материться, чтобы песня на радио зашла, и с такой точки зрения не подходим к трекам.

Сега: мат ради мата – я не помню, чтобы мы подобное делали. Даже тот эдлиб, о котором ты спрашиваешь, скорее всего был заюзан ради какой-то цели. Может, хотел дырку закрыть.

Ну, можно же было туда условное «эйо» вставить. Даже какой-то «капец» бы подошёл.

Ортём: ну что это за слово такое? Ты либо матерись, либо не матерись.

Сега: ты вот можешь себе представить песню «Девочка-капец»?  

Кстати, о девочках. Почему у вас отсутствуют песни о любви? Кажется, вам именно такого хита и не хватает, чтобы запрыгнуть в высший эшелон. Вас часто сравнивают с Нойзом – мне кажется, он, грубо говоря, на вершине, потому что у него такие треки есть.

Сега: у Нойза это идёт от души. И с самого начала его творческого пути писать такие песни для него – гармонично и естественно, и к тому же у него это хорошо получается. А у нас, возможно, комплекс какой-то. Не то чтоб мы не пытались – просто не выходит. И, возвращаясь к твоему вопросу, мы вообще не делаем ставки, когда пишем песни, мы просто их пишем.

Ортём: у нас такого просто нет – типа, вот, нужен супер-хит, песня о любви. Это же целый пласт музыкальный, настолько избитая тема, что для того, чтобы вставить туда свои пять копеек, нужно ой как постараться. Понимаешь, писать про пальцы и про динозавров, с одной стороны, легче, потому что об этом никто не пишет, кроме нас, а чтоб написать хорошую песню о любви – нужна какая-то идея, какая-то дверка. Я бы не стал писать просто попсовую песню о любви, нужно что-то интересное придумать – пока не придумали.

Расскажите о фильме «Фонтан счастья». Читал отзывы недовольных  слушателей – мол, 700 рублей за фильм многовато.

Ортём: мы не в курсе, мы его еще не видели, на презентацию тоже не смогли попасть. А по поводу цены – это очень субъективно, это всегда от лукавого. Кому-то дорого, кому-то, нет, кому-то 200 рублей дорого, а кто-то бесплатно никуда не ходит.

Сега: скажем так, никакого процента с проката этого фильма мы не имеем.

Расскажите о песне для World of tanks blitz.

Сега: чуваки из World of tanks  предложили нам подумать над песенкой. Мы дико угорели, потому что нам нравится их история. Мы сами не геймеры, но поработать с белорусской компанией, которая выросла в международную корпорацию – это очень прикольно.

Ортём: мы написали песню, сейчас думаем над клипом на неё. На танке, конечно, хочется покататься.

Что будет на вашем DVD? Когда релиз?

Сега: в мае мы отыграли концерт в Yotaspace, сняли его на видео, в ноябре, наверное, будем доделывать фильм, уже почти смонтировано всё. Помимо концерта в нем будут небольшие интервью, где мы всякие интересные штуки рассказываем.

Заметил, что вы часто разыгрываете встречи с фанатами – как обычно они проходят, что бывало необычного? Что-то дарят?

Ортём: недавно один чувак стих огромный читал. Причём нормальный такой стих, с чувством, с расстановкой – как зажарил – мы очень удивлены были. Картины часто дарят, торты.

Тём, на вышеупомянутом  видео из Астрахани ты говоришь, что лучше б вместо Ленина в вашем городе стоял памятник другому Ленину, другу Карандаша. Почему ты не любишь вождя народов?

Ортём: а почему я его должен любить?

Не знаю – стоит же он в каждом городе.

Ортём:  мало ли чего стоит. Всё, постоял – замечательно, в учебниках теперь пусть постоит.

Напоследок вопрос от читательниц – занимаетесь ли благотворительностью?

Ортём: знаешь, этим именно заниматься нужно. Мы откликаемся на подобные предложения всегда – участвовали в донорской акции, например. Тот же «Фонтан счастья» – просто мотивационный фильм, и мы согласились принять участие, потому что это хорошее, доброе дело. А заниматься благотворительностью полноценно нам просто не хватает времени. Знаешь, нам часто пишут перед концертами: блин, нет денег, не знаю, как пойти, впиши на концерт! И вот однажды, когда мы были в туре, мы решили реализовать такой замут: вписка за доброе дело. И в итоге чуваки бабушкам дрова рубили, убирали дворы, мыли подъезды, отмывали надписи про спайс со стен, мусор собирали, и присылали нам фотоотчеты – а мы их вписывали на концерты. Им хорошо, нам хорошо, бабушкам хорошо.