Когда альбом «Oxymoron» в 2014 году запрыгнул на первые места чартов, общество обуло Кью в именные кроссовки и выпустило на беговую дорожку соревноваться с другими знаменитостями. И ему это не понравилось. «Я думал, что рэп выглядит так: ты записываешь альбом, снимаешь клипы, затем едешь на гастроли. И все, – говорил Кью в 2014-м. – Но вокруг рэпа полно журналистов и блоггеров, концерты никогда не заканчиваются, а на тебя постоянно давят. Ты не выходишь на улицу без охраны. А перед тем, как попасть в любимое место, нужно сделать тысячу фотографий». 

Но сегодня в центре Манхеттена на премьерном прослушивании альбома «Blank Face» нет и намека на былые сомнения и неопределенность. Скорее мероприятие можно описать словами «добродушное» и «напористое». «Если не хотите слушать альбом, то тащите свои задницы на улицу», –говорит Скулбой собравшимся перед тем, как впервые прилюдно включить песни с альбома. Во время прослушивания большинство собравшихся качает головами, а в паузах между трека диджей с Hot 97 Питер Розенберг засыпает Кью вопросами об альбоме. Очень уж расслабленный рэпер отпивает воду из пластиковой бутылки большими глотками, в очередной раз затягивается косяком и начинает троллить утомившего его журналиста: «Братан, я даже ни хера не понимаю, о чем говорю в этой песне». Затем во время «Whateva U Want» и «Big Body» он танцует на сцене и в один момент хватает бейсболку с Розенберга, чтобы похлопать ею по лысой макушке диджея.

Но веселье сходит на нет ближе к концу вечера, когда Скулбой включает последнюю песню с альбома - будущий радио-хит «Overtime», записанный вместе с R&B-певцами Мигелем и Джастин Скай. Кью в задумчивости берет микрофон и объявляет собравшимся, что артисту всегда придется идти на поводу у лейбла. Он сравнивает «Overtime» с другим своим хитом «Studio», в котором за сахарный звук отвечал BJ the Chicago Kid. Все выглядит так, будто его насильно заставили включить эту песню в альбом. Буквально в этот же вечер история разлетается по музыкальным блогам, которые начинают перекрестный огонь между рэпером и лейблом Interscope.

«Меня неправильно поняли, – оправдывается рэпер на следующее утро. – Я говорил быстро и отрывисто, потому что не хотел болтать по несколько минут после каждой песни. Но едва я вышел из здания и сел в тачку эти … [гребаные] блоги, которые стремятся написать все первыми, растиражировали новости о конфликте с Intescope. А ведь я даже не упоминал имя Мигеля. Они поставили в неудобное положение и меня, и его. Мигеля использовали просто потому, что он популярен». В этот же день Q заблокировал неугодных в твиттере, принял обет молчания и посоветовал всем поменьше читать твиттер и почаще выходить на улицу. «Люди путают жизнь в соцсетях, с настоящей жизнью. Но настоящие изменения не делаются на компьютере», – добавляет он.

Хотя песня «Studio» вызывала у Кью противоречивые чувства, было понятно, что она может здорово повлиять на коммерческий успех альбома «Oxymoron». В случае с «Overtime» история повторилась. «Они позволили делать альбом так, как я считаю нужным, но взамен попросили об одной песне, – говорит Q. – Я написал им ее, вышло мощно. Проблема была в том, что внутри альбома она хреново смотрелась. Но, как я уже говорил, я был против «Studio», мне не нравилась «Man Of The Year» в роли сингла В итоге обе стали платиновыми. Похоже, я ни хера в этом не понимаю».

На фоне песен, которые воспевали уличную поэзию и рассказывали о депрессии, бандах и торговле наркотиками, «Studio» выглядела слишком однозначной, вылизанной и дружелюбной. Хотя песня была очевидным хитом, остальные синглы с альбома больше привлекали своей необычностью. «Collard Greens» с его басовой линией даже спустя три года выглядит чужаком для жанра, а «Hell of a Night» и сейчас продолжает оставаться отличным образчиком скрещивания хип-хопа и электроники. В итоге «Oxymoron» с его звездным списком битмейкеров, продюсеров и коллег-MC сходу запрыгнул на первые места чартов и получил статус платинового. А Кью был бы первым парнем на TDE, если бы не гений Кендрика.

Как это часто бывает, за успех пришлось платить. «Я многое упустил в жизни своей дочери, – говорит Кью. – Как будто я ставлю музыку и фанатов выше семьи. Это не круто». Вместо быстрой капитализации успеха «Oxymoron» и подготовки к безбедной старости, «Школьник» задумался о пенсии. Концерты сменялись студийными сессиями, которые вновь сменялись концертами. По словам музыканта, он чувствовал себя хомяком, который сутки напролет вертится в колесе, думая о том, как где-то далеко взрослеет его дочь.

«Меня зациклило на мысли бросить рэп. Я взял творческую паузу, но все затянулось и я едва не попрощался с музыкой, – вспоминает Кью. – Я не говорил об этом никому из знакомых или ребятам с лейбла Interscope. Нет, на меня никто не давил, я делал, что хотел, но в глубине души понимал, что не смогу дать им еще один альбом». Спустя год он нашел компромиссное решение обустроить студию дома, чтобы почаще видеться с дочерью. Из восстановленного баланса между семьей и работой родился альбом «Blank Face».

Изменившийся процесс записи стал ключом к новому материалу. Кью всегда был студийной крысой, которая бегает в одиночку. Единственное, что ему нужно было в студии – это свежие косяки, его любимые собаки, здоровая еда перед качалкой, перерывы на Call Of Duty и звукорежиссер TDE Дерек Али, который придавал идеям рэпера четкую структуру. Поэтому работа дома не была проблемой. А вот дочке путь на студию был заказан – ответственный отец не хотел, чтобы она видела его курящим.

Изменился и сам Кью. «В октябре мне стукнет 30. Я знаю, что выгляжу на 45, все ок, – шутит он. – Моему ребенку уж 7 лет, хотя казалось, что совсем недавно ей было 9 месяцев, жизнь меняется. Я больше не член банды, но это опыт, которым я хотел бы поделиться со слушателями. Поэтому я и добавил строки «Давайте снимем платки и будем воспитывать своих детей» (песня Black THougHt – прим.). Есть песня, где я говорю: «Учителя нас не учат, нас судьи научили считать / Папа однажды взял нас с собой / Поэтому мы учились распознавать цвета на улицах» (песня Str8 Ballin – прим.). Раньше я бы никогда такого не сказал, твердил бы себе, что я слишком жесткий. Но именно такой политический подтекст позволил мне заново открыть себя. Все это началось, когда я стал записываться дома».

Однако Кью продолжает рефлексировать из-за упущенного времени даже после релиза «Blank Face». «Каждый раз, когда я возвращаюсь из тура, моя дочь делает что-то новое. Она учится писать те слова, которые раньше не знала. Я пропустил ее детский садик и подготовку к школе, отсутствовал в ее первый день в школе. Да, я зарабатывал бабки, но сейчас речь не о них. Речь о том, что делает меня счастливым. А это возможность исполнять мечты дочери и помогать ей двигаться по жизни». В конце концов, именно ради нее он бросил старых корешей, улицу и торговлю оксикодоном.

Кью – сокращение от Квинси – родился в Германии на одной из военных баз США, но переехал в Южный Централ Лос-Анджелеса когда его родители развелись. Здесь он жил спокойной и сытой жизнью под одной крышей с бабушкой и мамой, которая 18 лет проработала автомобильным диспетчером. До определенного момента он рос прилежным ребенком, который ни в чем не нуждался. «В школе друзья звали меня школьником, – вспоминает Кью. – Я носил очки, имел средний балл 3,3 и справлялся, пока не провалил свой последний курс из-за участия в банде».

Он начал торговать наркотиками ещё в школе, но тогда он не занимался этим серьёзно: «Мне не нужно было жёстко хастлить, я просто страдал чем попало, искал себя. Я хорошо закончил школу и попал в общественный колледж в западном Лос-Анджелесе. Я понимал, что мне нужны хорошие оценки в школе, но в колледже я не особо заморачивался. Моя специальность? Футбольные тренировки. Чёрт, на самом деле не знаю. Всё, что было нужно, чтобы не вылететь».

Хотя с возрастом драгдилинг стал занимать все более важную роль, футбол, можно сказать, спас парня. Али, друг Кью по футбольной команде, устроился помощником звукоинжинера в студию в Карсоне. Там Али нашел общие точки соприкосновения с молодой тусовкой Top Dawg Entertainment, в которую уже входили жестяк Jay Rock, космонавт Ab-Soul и, конечно же, ботан Кендрик Ламар. Али познакомил Кью с парнями, которые замотивировали того бросать страдать херней и начать писать. Совлаелец TDE Терренс «Punch» Хендерсон вспоминает, как впервые услышал рэп Кью: «Он читал на какой-то отвратительный бит, но его строчки были очень личными и крутыми».

«Он дал мне шанс, которого не дали все эти чуваки, которые хотят работать со мной сейчас, – вспоминает Скулбой о знакомстве с главой TDE Энтони Тиффитом. – А ведь он состоял в Bloods, в то время как я был частью Crips за много километров от него. Он родом с окраин Уоттса, я из самого центра южного Лос-Анджелеса. И он дал мне шанс. Я спал на его диване, пользовался его холодильником и ел еду, которую могли бы съесть его дети. Я видел, как они росли. Для меня это нечто большее, чем просто рэп».

На своих ранних тейпах Кью жестко байтил вокальную манеру 50 Cent и был весьма далек от раскрытия своего потенциала. Глядя на прогресс Кендрика, он стал пахать как черт, нащупал свой стиль и уже не так остро нуждался в той паре долларов, которую ему ежедневно подкидывала на еду заботливая мать Тиффита. Влившись в команду TDE, он еще больше сблизился с Кендриком и стал подрабатывать его хайпменом. «У меня стали появляться деньги. Пускай и небольшие – всего 200 баксов за выступление – но это сильно мотивировало. Кендрик вытащил меня следом за собой, и каждый раз, когда мы выходили на сцену, он говорил собравшимся: “Йоу, перед вами ScHoolboy Q!”. А потом мы исполняли несколько песен вместе».

Кью мог просрать все это, когда в 2007 году попал за решетку. Он получил срок всего в полгода, половину из которого провёл под домашним арестом, но до сих пор не любит говорить об этом. Сидя дома и глядя на татуировки «НА ХЕР ПОЛИЦИЮ ЛОС-АНДЖЕЛЕСА», набитые на своих плечах, он осознал, что с таким подходом к жизни он не подпрыгнет высоко. «В песне «Blind Threats» из альбома «Oxymoron» я говорю о перспективе вернуться на улицу и депрессии, которая навалилась на меня. Я почти утратил веру и думал, что если уж Бог не в состоянии мне помочь, то мне поможет только пушка».

Отмотав срок, Кью взял себя в руки и очистил разум. Рождение ребенка выглядело отличной мотивацией никогда не возвращаться в тюрьму. Сказано – сделано: спустя год после отсидки подруга Кью родила ему дочку Джой. Сейчас ей семь. Она – юная звезда футбола, которая забила 30 голов в 10 играх и стала лучшим игроком своей команды. Последний год рэпер старается проводить выходные, катая Джой на игры и тренировки на своем Макларене. «Мы называем это папиными футбольными субботами», – смеется он. Однако еще год назад ему было не до веселья.

Тогда в студии он приступил к записи альбома, и фрустрация и неудовлетворенность жизнью полезли наружу. По его словам, это были хреновые студийные сессии, забитые под завязку депрессивным рэпом. К счастью для фанов, депрессия осталась в студии и ничего из этого материала не вошло в альбом. «Это было что-то вроде исповеди, – вспоминает он. – Я не хотел грузить людей своим дерьмом, не хотел, чтобы они видели меня таким. Эта депрессия не первая и не последняя, и через пару месяцев все закончилось. Я заставил прекратить себя рыдать как мелкая сучка и делать то, что я люблю. Моя музыка всегда была мрачной и впервые в жизни я решил разбавить ее красками. Пускай и на обложке альбома».

Действительно, потому что внутри альбом получился куда мрачнее своего предшественника. Кью честно признается, что единственная более-менее веселая песня на «Blank Face» – тот самый бэнгер с «окей-окей-окей» и Канье Уэстом. В других песнях он просто не смог себе этого позволить. Выпущенная после сложнейшего творческого кризиса вторая пластинка Кью – это почти полуторачасовое путешествие в темную и бездонную ночь, из которой в любой момент может незаметно появиться тот самый безликий убийца.

Готовясь к релизу «Blank Face» он говорит так, словно убеждает себя в правильности выбранного курса. «Давление было сильным, – говорит Кью, постепенно зажигаясь. – Но я сам подписался на это дерьмо и не мог рыдать как сучка. Просто перебори это… сделай то, что должен».