Для пресечения зловония каких-нибудь интеллектуалов докладываю: рецензия сия (ну или как называется подобное) – это не журналистский труд, состоящий из якобы беспристрастного разбора, слов, полных официоза и выхолощенной красоты, это субъективные рассуждения одного из нас, человеков, записанные неказённым языком, и, конечно же, не претендующие на истину. Но как раз эта субъективность, лишённая отлаженной формы, и призвана сделать картину живой и непосредственной.

Итак, Типси Тип записал новый альбом.

Есть мнение, что Типси Тип –  нынче один из немногих толковых рэперов всея Руси. Не удачливо-хитрый технарь-словоблуд, не пафосная рэп-рок-звезда, умащенная суками, не конъюнктурный графоман из пацанской провинции, не говоря уже о новомодных певцах рэпа, старательно косящих под актуальных забугорных певцов и похожих на кальку, исчерченную 808-ми драмами. Слишком много рэперов, жаль, что мало личностей. Это всё не про Типси. Его мы любим не за это.

Таки да, Типси мы любим за душу нараспашку. За нерв в песнях, стихию на грани нервного срыва. За честность перед собой и слушателем. За непростую простоту. За то, что чувствуется личность за его историями, а не позёрство да шутовство. За рэп в рэпе. Ну и контрольным бельмом на глаз интеллектуальному меньшинству – отсутствие русофобства и нелюбовь к нашим западным партнёрам, отчего меньшинство в его сторону нетолерантно шипит «быдло» (но это не точно).  

Его музон чем-то похож на русский рок: кому-то покажется не слишком изысканным, не бросается сразу в глаза, его суть и душа в текстах, в содержании, а не в форме. Биты не цепки коммерчески и размыты, как акварель, они лишь создают необходимые фоновые оттенки мыслям, царящим на первом плане картины. Но зато мысли вписаны приятно и красиво: узоры смысловой нагрузки легко прослеживаются и складно сплетаются в цельные орнаменты, часто загадочные, но цельные, техника подачи разнообразная, а припевы прельстивы и любовны. 

И в итоге картина гармоничная и впечатляющая. Но приход этот ощущаешь не сразу, надо подождать, а если в первый раз вообще слышишь, то, может, и не вставит, надо будет повторить.

1. От альбома создалось ощущение, что Типси совершил некое путешествие в Запредельное, прям как древние путешественники из легенд, вроде Тимоти Лири или Олдоса Хаксли, и теперь что-то знает. Что-то непознанное для простого обывателя. Что-то такое, настолько лихое, что никак не вспомнить ни мне, ни тебе. И к этому знанию много вопросов у него и самого, но оно есть.

Неизвестно, хорошо ли прошло это путешествие или плохо, ибо сквозь весь альбом скользит какая-то вселенская печаль. Вроде как будто бы видел, куда идут пути, и там удивительно, должен возрадоваться и просветлиться, как те же Хаксли с Лири, но такая экзистенциальная тоска отовсюду сочится, что нет-нет, да и думается: а таким ли сказочным было это путешествие?

2. А, может, это оттого, что сказка окончилась, но путешествие продолжается, в липкой протяжённости будней, а удивительное будет после, но лишь у времени на стыке, с «авой» на камне да получше, заботливо подобранной родными (а во 2й части трека ещё и такой надрыв, и музыка взвывает отчаянно, словно бы мама увидела таким, и позже всё-таки разрыдалась, не в силах вынести). И лишь тогда в стихи заплетённые слова вдруг станут славными, вдруг станут поняты. И обиды станут неважны и прощены. Однажды. История не нова. Впрочем, самому уже будет похеру.

Непонятно, что печалит Типси: то ли жизнь, то ли смерть, то ли масса, привыкшая оживлять лишь после смерти, к которой он обращается с пророчеством. А до тех пор отблески нездешней гармонии только в снах, да в атмосфере песни. И только стрём в том, что мог бы не успеть лучший куплет спеть, уже написанный.

3. Ну а пока Вселенная не заходит через антенны, вместо космического корабля негодная бричка, но худо-бедно идёт, путешествует по обетованной реальности. Колёса её поскрипывают-постукивают неторопливо битком, вширь и в длину растелились поля зыбко витающих звуков аккордеона, и Типси в ней (и мы все тоже) напевает свою залихватско-невесёлую песенку, прячет под музыку, просыпая наземь образов пятна для ищущих ласточек с воробушками, вспоминает, как приоткрывал  коробочку. Не иначе, оттого и тоска, что знает: ведь бывает иначе, вне коробочки, то очевидное, но невероятное, что спятить можно.

4. Хотя, получив знания, спятить можно и внутри коробочки. Знания приумножают скорбь. Кто выбрал знания, тот выбрал путь в Вечности, во вселенском одиночестве. Если уж покусился на этот престол, то последуют и награды, и пизд*ли. Где праздник, там и похмелье. Только б не рехнуться, а как рехнёшься, тогда и узнаешь, что на уме у безумцев. Мирские связи неизбежно рвутся, приятели-то все по ходу подрастерялись как-то, иных уж нет, а те далече – там, наверное, на станции Ро, этого загадочного места из снов, лучшего нынешних мест. Попасть бы туда ещё разок, да заплатить за это можно столько, что больше не останется.

Вот так, приумножая знания, окружённый толпой, и идёшь потихоньку с ума от одиночества, из крайности в крайность, плутая по инфернальной части, Сусанин сам себе, второй год как во сне.

И тут самое время проникновенному мотиву, припеву, заполняющему набрякшую тоскливой пустотой одиночества пространство, как волчий вой наполняет луну, припеву, ищущему тех, кто так же бредёт в колыхающихся толпах,  петляя микробом по тренировочному лагерю «Земля».

5. Да и как не брести в одиночестве, если толпа полна чудил, превозносящих себя умников, снисходительно усмехающихся и позёвывающих в своей уверенности, что им известен точный расклад, что о свободе они знают не понаслышке. Ну, это, конечно, очень мило, это ми-ми-ми, х*ли.

6. А вот уже февраль-14 задаёт свой ритм.  День какого-то чужого святого,  с виолончелью в конце трека, отчего-то похожей на виолончель в «Something in the Way» Нирваны – тихой, словно под Святым Валиумом, песни.

7. Тем временем праздник ликующего экзистенциализма продолжается.  Мы все летим к еб*ням, как насекомые на залп салюта.  Кобейн летел на залп салюта из винтовки, по окончанию святого валиума, но не праздника. Винтовка тоже праздник, когда всё летит к еб*ням. А Типси просто любуется видом этих ебеней, величественно безысходных, совершая следующий шаг в новую беспредельность, идя на таинственный зов и не в силах остановиться, пока бьёт не из дула, пока не испарился, как лёд. Это вдохновенное, бунтующее бессилие обречённого, горькая ирония смирившихся с беспощадным финалом, часто витающая в мрачных чёрных блюзах. Воистину печаль не имеет земных границ. Куплеты – это жизнь, а смерть – это припев.

8. И тут же и начинается блюз, но наших местных широт и колоритов. Зато снова схожий с заокеанскими в форме текста «вопрос-ответ» и, конечно же, пронзительной тоске, которую только оттеняет легкомысленный мотивчик на гитарке. Зацикленный в одной фразе, кстати, прям как это делали в Миссисипи. Хотя это уже другая история, не будем отвлекаться.

9. Отвлечься настала пора от другого.  Хватит обретаться в инфернальной части,  тут Типси на секундочку возвращается к мирскому и сразу же с мирским задором посылает адептов Big Bro. То ли это упоротые прихвостни Большого Брата, то ли п̶р̶о̶п̶о̶р̶  упоротые посетители барбершопа с таким названием – не ясно, хотя есть мнение, что зачастую это одни и те же люди. Совпадение? Не думаю! Наверное, вездесущий Большой Брат прячет следы, заставляя гугл указывать на хипстеров.  Но без демонов в песне тоже не обошлось. В общем, запутал нас Типси. А ещё, оказывается, он масон, агент Моссада, завербован лично Путиным, на полставки в ФСБ, СБУ. А вы как думали?

10. Ну и какое ж мирское без дел любовных. Разбор полётов, финальный концерт, развязка рамсов. «Годами я врал ей. И нареканий не было. Когда сказал правду, она мне не поверила», – лучше и не скажешь.

11. Ведь лучше надо было раньше быть.  Помнишь, ещё до контраста восторга глаз от полевых цветочков с оскалом волчьим и гневом оскорбленной самки? Когда ещё сытый, самодовольный и оху*вший, трапезничая, посасывал кровушку с нервишками своей добровольной жертвы, благодушно-лениво отдавая ей распоряжения. Даже не прочь позволить ей соснуть своей, но «соси вот отсюда».  И как это случается при внезапной недоступности кормёжки, вдруг оказывается, что жертва – она же и кормилица. Отведай голода, бич.

12. И вновь отзвуки запредельного в музыке, и вновь торжественный минор, похожий на прощание, и пространная грусть в тексте. То ли это как слёзы счастья, как иногда бывает, когда нет больше страха, а Бог раскрывает пред тобой окна, и тополя под ногами, то ли это печаль вселенского безобразного одиночества. Не объяснить пьяному и не прожить трезвому…

А припев уже не взлетает ввысь пронзительным одиночеством в поисках подобных, как в «Сусанине», теперь он не менее проникновенно перешёптывается с теми, кто откликнулся.

13. Но наконец-то глобальные вещи, тужащиеся в мозгу, оставлены на потом, уступив место распизд*йству и удовольствию от всякого. Знания калечат? Подсознание лечит опытом, и станет полегче стопудово. Да поху… по пояс всё, и даже по коленку – Типси весел и беззаботен, как школьник после уроков, вольный хулиган, полный удали молодецкой, среди кайфного мира. Словно Сусанин всё-таки выбрался, а, может, там и помер, ну и мир ему. Смерть не наеб*шь, а на жизнь можно и кинуть. И так легко идти, как на выпускной!

14. А потом подтянулись на раскумарку MiyaGi & Эндшпиль, ну и там пошла стандартная растмановская тема: кружится картинка, стрекозы подпевают бэки в ноты, понаблюдать, как ёбн*тые боты рядом ловят покемонов, и всё такое. 

---

Вот так всё и было, таким всё и казалось. Понятное дело, что «не обо всём догадывался автор, что позже прочитали между строк», но это ведь тоже забавно даже для автора, когда прочтение его творения совсем (или не совсем) иное, чем понимание его самим автором, а уж если совпадает, так и вообще отлично. Ну а так каждый сам себе Кастанеда, каждый сам себе Сусанин, каждый сам себе и герой песен Типси. И это прекрасно, друзья!