Григорий Шалвович Чхартишвили — настоящее имя беллетриста, публикующего литературные произведения под псевдонимом Борис Акунин. Толмач и редактор, культуртрегер и общественный деятель, широкую известность он обрёл именно в качестве автора детективных романов о приключениях Эраста Фандорина.

Хотелось бы привлечь внимание и к тому труду, который он проделал в качестве переводчика японской (и не только) литературы — мне кажется, об этой сфере его деятельности частенько незаслуженно забывают. Немного расскажу о впечатлении от некоторых из вышедших в его переводе книг и об их авторах, а также приведу запомнившиеся мне отрывки. Возможно, кому-то после этого тоже станет интересно  их почитать.

Начнём с того, что Г.Ш.Чхартишвили — автор многочисленных переводов новелл, романов, повестей, пьес и эссе Юкио Мисимы. Анфан террибль японской литературы покончил с собой после бурной творческой и общественной жизни в 1970г., но на русском языке его произведения начали печатать лишь в эпоху перестройки — так, роман "Золотой храм" (изданный в 1956г.) появился на страницах журнала "Иностранная Литература" лишь в 1989г. Пусть кандидатура Мисимы и выдвигалась несколько раз на соискание Нобелевской премии, обсуждение тем гомосексуализма и садомазохизма, его националистические взгляды да и наличие в списке трудов пьесы с названием "Мой друг Гитлер" (которую одни критики считают фашистской, а другие — антифашистской) говорили не в пользу публикации автора на территории Советского Союза.

 

Ошибки нет — это действительно писатель Юкио Мисима.

 

Последнее время Россию активно ввергают в очередной мрачный период охоты на ведьм, поэтому вряд ли кого-либо удивит, если после вступления в силу законов о запрете пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних будет предложено и изъять из продажи книги Мисимы, Пруста, Уайлда и прочих писателей нетрадиционной сексуальной ориентации. В общем, спешите читать классиков, пока их книги не горят на уличных кострах.

 

Вот фрагмент дебютного романа писателя:

"Снегу выпало не так уж и много — он едва доходил до верха ботинок. В этот предрассветный час заснеженный город казался не похорошевшим, а, наоборот, каким-то особенно жалким. Улицы словно замотали свои раны и язвы грязноватым бинтом. Ведь раны улицы — это и есть ее красота".

Юкио Мисима "Исповедь маски" (1949)

 

Так выглядело первое издание "Исповеди маски".

 

Готов поручиться и за "Парчовый барабан" — вещь, влюбившую меня в стремительность жанра одноактной пьесы.

 

Д у х. Так ты шлюха!.. Ты убиваешь меня еще раз! Одного раза тебе было мало...

Х а н а к о. Одного раза всегда мало. И чтобы построить любовь — и чтобы ее разрушить.

Д у х. Ты не виновата! Тебя отравила своим ядом всякая нечисть.

Х а н а к о. Ошибаешься. Нечисть меня закалила.

Мисима Юкио "Парчовый барабан" (1951)

 

***

Переводил Григорий Шалвович и произведения Кэндзи Маруямы. В 1966 г. этот японский писатель, будучи лишь 23 лет отроду, получил премию имени Рюноскэ Акутагавы — наиболее престижную из литературных премий Японии — за новеллу "Течение лета". Повествование в ней ведётся от лица тюремного охранника, которому порой приходится приводить смертные приговоры в исполнение. Откройте её — вдруг горячий воздух задрожит и у вас перед глазами.

"На этом мысли о рыбалке иссякли, и я стал думать о будущем ребенке. Надо же, уже третий. Не много ли? Многовато. Больше бы уже и не прокормить. Старшему пора в школу идти… Как бы денег поднакопить? Да нет, не получится. Вот если бы то дежурство выпадало раза по три в месяц. Со спецоплатой как-нибудь перебились бы. Господи, о чем я думаю! Век бы того дежурства не видать… Ладно, хватит. Как-нибудь все образуется".

Кэндзи Маруяма "Течение лета" (1966)

 

Кэндзи Маруяма (на заднем плане) подписывает книги читателям.

 

Очень люблю и повесть "Сердцебиение" — рассказчик, находящийся в том возрасте, в котором вполне уже можно осознать, что жизнь пошла не туда, неожиданно получает возможность заработать. Как выясняется позже, ему предстоит помогать молодому человеку, готовящемуся к совершению политического убийства.

 

"Вот я — сел в лодку, забросил в воду крючок с наживкой, а сам уверен, что все впустую. Даже уже и оправдание для себя приготовил — почему у меня ничего не вышло. И ни на секунду не забываю о том, что все остальные-то лодки не здесь, а там, где празднично и светло... Парень верит просто потому что не знает еще ни жизни, ни людей. Вот стукнет ему столько лет, сколько мне сейчас, да прищучит его жизнь, как меня, посмотрим тогда... Нет, такой все равно, наверное, не отправится на рыбалку, заранее зная, что ничего не поймает. Это только я все терзаюсь, сомневаюсь да не решаюсь".

Кэндзи Маруяма "Сердцебиение" (1982)

 

Обложка российского издания прозы Кэндзи Маруямы

 

***

Ну и закончу, пожалуй, упоминанием Сэйити Моримуры, среди трудов которого преобладают социально-политические остросюжетные романы детективного жанра. Наиболее широкую популярность он сыскал благодаря "Кухне дьявола" — расследованию деятельности так называемого "Отряда 731" в Маньчжурии во время Японо-китайской войны, солдаты которого ставили ужасные опыты над военнопленными. Поверьте, "Кухня дьявола" — книга, без которой вам отлично живётся, а в сердцах тех, кто всё же осмеливается прочитать её, умирает частичка веры в человечество.

 

Сэйити Моримуре уже 79 лет

 

При этом искренне советую читать детективные романы Моримуры. Захватывающие в плане сюжета, они неизменно приправлены левацким и антивоенным пафосом. А это в СССР по понятным причинам приветствовалось, благодаря чему наш читатель имел счастье знакомства с пролетарским писателем Такидзи Кобаяси и основоположником японского шпионского романа-детектива Эйсукэ Накадзоно, певцом огромного и печального города Токио Кобо Абэ и гуманистом — а также одним из двух японских литнобелиатов — Кэндзабуро Оэ. Пусть роман "Контейнеры смерти" (переведённый, правда, не Г.Ш.Чхартишвили) представляется мне написанным с чуть большим размахом, в "Испытании зверя" события развиваются не менее стремительно. Привести в качестве фрагмента тут особо нечего, поэтому скажу лишь, что в плавильном котле сюжета находит друг друга множество опасных людей — от бандитов-якудза до бойцов секретного спецназа Сил самообороны.

 

Вот так, по верхам, и вспомнил некоторые из переводов Григория Шалвовича, которые приходилось читать. А ведь он переводил и поэзию, переводил с английского... Чем дольше вникаю, тем крепче думается, что собственное творчество Чхартишвили-Акунина это если не верхушка, то лишь определённая часть айсберга его таланта, истинные размеры которого нам лишь предстоит однажды осознать.

***

Этот материал был готов и ждал публикации, когда его герой сообщил в своём блоге о том, что закончил работу над своим первым серьёзным романом.