Ни для кого не секрет, что баттл-рэп в современной российской хип-хоп культуре занимает одно из ведущих мест, а отечественные баттлы по количеству просмотров лидируют даже на мировой арене. Показательными примерами могут служить поединки Oxxxymiron c Jhonyboy и ST, Ларина с Хованским. Первый из них установил мировой рекорд по количеству просмотров рэп-баттла на YouTube, обогнав такие проверенные временем площадки, как King of the Dot и Don´t Flop, а два других закрепили и приумножили головокружительный успех. Гиперболический рост популярности еще более ярко заметен, если обратить внимание на даты основания сравниваемых баттл-площадок. Если KOTD и Don´t Flop существуют и пользуются популярностью с 2008 года, то первый из баттлов Versus увидел свет лишь 1 сентября 2013 года. Таким образом, можно патриотично и нахально заявить о том, что Ресторатору и компании понадобилось 3 года, чтобы заткнуть за пояс канадцев и британцев.

Однако многие элементы баттл-культуры, перекочевавшие в русский рэп из заграничных аналогов, вступают в конфликт с традиционными ценностями русского человека и поднимают со дна ряд острых вопросов, касающихся российского менталитета. Трудно представить вплетение аморального «мамо**ства» в сознание россиянина, обладающего традиционным трепетным отношением к семье и воспринимающего женщину как мать и хранительницу домашнего очага.

Не спорю, традиционные ценности в сознании детей 90-х, выросших на потоках масс-медиа, хлынувших из-за бугра неконтролируемым потоком, стоят уже не на первом месте. Однако не все традиции так уж легко сломать, причем я говорю не только о русских традициях. Россия – страна многонациональная, и любое явление, имеющее общественный резонанс, так или иначе отражается как в сознании русского человека, так и других народов, в том числе представителей Кавказа, признающих женщину основой всех нравственных начал.

Примером подобного конфликта мировоззрений может служить возникшее недопонимание между баттл-рэпером Гнойным и массой представителей чеченского народа, выражавших свое недовольство и сыплющих угрозами в социальных сетях. Случай с Гнойным в общих чертах отражает проблему ответственности за произнесенные слова в рамках рэп-баттлов. Во-первых, злополучный баттл всплыл на поверхность спустя два года после его проведения. Во-вторых, Гнойный в своем раунде не высказывался конкретно и избирательно в адрес чеченского народа, имело место перечисление национальностей, направленное на оскорбление именно оппонента, а не сторонних людей: «*бу чеченок, азиаток, китаезок и армянок. Хоуми, мне по*бать, какого цвета твоя мама!» 

Можно сказать, что для людей, ратующих за честь, или представителей народов с горячей кровью не имеет значения ни срок давности сказанного, ни контекст, используемый в построении панчей. Значит, российский хип-хоп в силу особенностей ментальности нашей многонациональной страны просто обязан подвергаться цензуре? Или нет? И где пролегает та граница допустимого, которая отделяет слова, формально или неформально разрешенные к произношению, от слов, влекущих за собой тяжелые последствия?

Этот вопрос не был бы интересен, если бы случай с Гнойным был единственным. Но напрягите память, и у вас в головах сразу всплывет целая масса других примеров: D. Masta vs Галат, WalkieT vs Abbalbisk,  Мерзкий Ди vs Айза Долматова, Noize MC vs Хованский, Баста vs Немагия,  Паша Техник vs Жиган, Schokk vs Oxxxymiron, Fogg vs Иосиф Кобзон…

Остановимся на последнем примере, характеризующим еще и конфликт поколений. «Жанна Фриске мне не дала раком, после ей дал рак», – вещает с экранов мониторов Илья Карлагин. Смеяться над горем других людей несомненно недопустимо, но в данном случае приведу высказывание рэпера Schokkа, коллеги Фогга, выпустившего с ним в соавторстве трек, послуживший причиной конфликта: «Его юмор понятен его сверстникам. Это их мир. Уже даже не мой». Да и сам Фогг придерживается той же линии, отвечая Иосифу Давыдовичу: «Я не пытаюсь Вас в чем-то убедить или сделать так, чтобы Вы начали понимать наш юмор. Нет, мы другое поколение, и тут другой дух времени. В передаче «Сам себе режиссер», которую раньше смотрел весь Советский Союз, люди смеялись, когда другим было в роликах больно. Это ведь не означает, что люди, которые смеются, причинили пострадавшим боль или жаждут ее». В защиту Фогга скажу, что перед Кобзоном и близкими Жанны Фриске он извинился в уважительной форме.

Для большинства рэперов, смеющихся над смертью,  раковыми опухолями (вспомните Rickey F) и калеками, юмор действительно не имеет границ, кого бы он ни касался, пусть даже их самих и их близких. Однако большинство таковых персонажей готовы высмеивать и самих себя. Тот же Гнойный, с которого было начато обсуждение проблемы,  в последнем своем баттле под сценическим псевдонимом Соня Мармеладова, с весомой долей самоиронии кричит в зал: «Соня Мармеладова! Отсосу за мармеладку!». Да и сам псевдоним, впрочем, отличается юмором, направленным на исполнителя. Помним же, кто такая Соня Мармеладова? Читали же Достоевского? Если нет – Google вам в помощь, как говорится.

«Не для того я убил, чтобы, получив средства и власть, сделаться благодетелем человечества. Вздор! Я просто убил… И не деньги, главное, нужны мне были, Соня, когда я убил; не столько деньги нужны были, как другое… Мне другое надо было узнать, другое толкало меня под руки: мне надо было узнать тогда, и поскорей узнать, вошь ли я, как все, или человек? Смогу ли я переступить или не смогу! Осмелюсь ли нагнуться и взять или нет? Тварь ли я дрожащая или право имею…».

Тварь я дрожащая или право имею? Тварь я дрожащая или «отсосу за мармеладку»? Тварь я дрожащая или «*бу твою мамашу, словно никтомер»?

Задаваясь подобными вопросами, большинство современных баттл-рэперов пытается доказать свое превосходство путем высмеивания себя и других. Получается нечто похожее на закон курятника: заклевать ближнего, насрать на нижнего. «Я называю их петухами не потому, что их в жопу *бали. Я называю их петухами, потому что они задираются, как петухи в деревне. Я русский язык использую, а не феню», – сказал Schokk.

Высмеять других означает доказать свое превосходство над ними. Не побояться высмеять себя – доказать еще большее превосходство. Этот прием использует Соня Мармеладова. Этот прием использует Schokk, набивающий рот сельдереем. Этот прием использовал Noize MC, участвуя в баттле SLOVO.

Знаете, смех смехом, но, как показала практика, надо в первую очередь думать, над чем и как ты шутишь, чтобы не затронуть сложившиеся в России и постсоветском пространстве культурные и национальные традиции. Черта допустимого в русском хип-хопе, пролегающая по границе Кавказских гор, хотя и не только там, состоит в тонком анализе оппонента и стоящих за ним культурных пластов, субкультур, ментальностей и народностей. Смех на крови, подобный тому, что использует печально известная французская газета «Шарли Эбдо», недопустим. И если вы, рэперы, доводите до слез на батле девушку, как случилось в одном из батлов площадки SLOVO, это вовсе не повод для гордости. Это повод, скорее, почувствовать укол совести, сострадание и сочувствие. Это повод извиниться. Поэтому, к сожалению, малоизвестный и уже забытый хэштег #ЯНеБоюсьИзвиниться, использованный Гнойным, Эдиком Кингста, Букером Д. Фредом, Лехой Медью не должен быть чем-то постыдным или же недостойным уважения. Стыдно другое. Стыдно подходить со словами «красавчик, разъ**ал» к человеку,  доведшему девушку до слез шутками об ее отце-алкоголике. Стыдно шутить о то, что ты «*бал Родину-мать», попирая таким образом великий подвиг наших дедов, умиравших в кровавом месиве Сталинградской битвы, чтобы мы жили. Стыдно выходить на арену баттла со сценическим именем  Сын проститутки, вне зависимости от того, кто твоя мать, что ты о ней думаешь и какие у вас отношения.

Стыд и позор, господа! Раунд!

---

Данная рубрика является авторским блогом. Редакция может иметь мнение, отличное от мнения автора.